– Очередная ошибка молодости, – показывает на разные татуировки, больше половины которых сведены, но остались пятна на руках, как и на лице. – Я хотел избавиться от прошлого. Выжечь из тела и души происходящее. Стать другим человеком.

– Что же такого страшного произошло, из-за чего ты все это сделал с собой? – он отводит взгляд, замирает на месте, пальцы немного крепче удерживают меня за талию. Мужчина снова упирается лбом в мой живот и молчит.

– Ты убил человека? – слова сами срываются с губ, я тяжело сглатываю, сердце чувствует, что я недалёка от истины, боль от его пальцев становится сильнее.

– Сейчас, кажется, не тот момент, когда надо признаваться в каких-то чувствах, – я освобождаюсь от него, сажусь рядом с ним и полностью разворачиваюсь к нему, чтобы видеть все его эмоции и лучше понимать. Он тут же берет меня за руку, проводит подушечкой пальца по моим коротко остриженным ногтям, вырисовывает круги. – Я пока не знаю, как назвать те чувства, что ты вызываешь в моей душе. Но с первой встречи все будто так и должно было случиться. Я ведь не тот человек, который вот так просто меняет первоначальное мнение. Но не с тобой. Обычно женщины вызывают во мне бурю эмоций, в основном отрицательных, и если бы ты встретилась со мной лет так пять-шесть назад, боюсь, что разочаровалась бы в мужчинах. Я был конченным ублюдком. Максимум на что способным – это нюхать героин, трахнуть девку и пустить её по кругу, – у меня холодеют пальцы от его слов, я боюсь двигаться, пока он меня не отпустил. – Мешок с кучей дерьма, которое я старался вывалить на каждого. Искал виноватого в том, что я делал и ненавидел, пока не появилась Даниель. Общество, в котором я находился, оказалось настолько гнилое, что выбраться оттуда было почти невозможно. Но эта девчонка пусть и не была создана для меня, но тогда у меня появились мысли, что было бы неплохо почувствовать себя живым.

Я убираю свои руки, он решил признаться в чувствах девушке. Или сравнить её со мной. Более наглой версии признаний после всего произошедшего даже представить себе не могла.

– Так почему ты с ней не остался? И причём здесь прошлое? – он хмурится, оценивает мою напряженную позу, закусывает нижнюю губу и перетаскивает на свои колени. – Ты не можешь говорить подобное, а потом вести себя так, – толкаю его плечо, пытаюсь освободиться от него.

– Ты не поняла, эта девушка пыталась открыть мне глаза. Я не испытывал те же чувства, что испытываю к тебе. Просто она была тем самым толчком, когда пора уже браться за голову и начинать нормально жить. Я был заражён самой идеей возможности исправиться. Но ты не она, с тобой все переворачивается с ног на голову, ты лучше любого наркотика. При одном взгляде на тебя кровь начинает закипать, готовая спалить к чёртовой матери моё тело и душу. Ты вытрепала мои нервы, заставила оглянуться на все, что я сделал, не испытывая даже малой доли удовольствия, и я жалею! Жалею о том, что не встретил тебя раньше, что произошло все это, – берет меня за подбородок, дрожь в его пальцах, искренность в глазах полностью отключают меня от реальности. – Никогда в жизни я не боялся потерять человека, никогда не испытывал страха остаться без девушки, не думал, что она может стать настолько важной. Это как аппарат искусственной вентиляции лёгких, как только ты его отключил, считай мертвец. Вот что я испытываю, как только думаю о том, что ты уйдёшь. Именно поэтому прошу тебя, не уходи. Даже если узнаешь что-то страшное и пугающее. Дай мне шанс показать, что я могу сделать ради тебя.

Я перестала дышать, кажется, просто забыла, как это делается. Он говорит это, не кривя душой, как чувствует. И это намного лучше простого я тебя люблю, или ты мне нравишься. Эта необходимость, которой он заразил меня, буквально пронизывает нас двоих. Словно прошитая одной нитью ткань, плотная и цельная, стоит дёрнуть шов одному из нас, и она разорвётся на части. Нужно ли говорить, что я испытываю то же самое, но никогда не смогу сказать так, как он.

– И я клянусь, безумно рад, что ты забеременела. И пусть это будет наш единственный совместный ребёнок, я ни за что тебя не оставлю. Не обещаю, что мы не будем ругаться. Ты узнаешь меня лучше, увидишь плохие стороны. Но я хочу стать лучше, совершенней.

Наши лица приближаются, он стягивает с меня маску. Крепкая мужская рука прикасается к моей щеке, подбородку, я наклоняю голову и закрываю глаза. Тепло, с которым он цепляется за меня, поражает в самое сердце, становится криптонитом, ахиллесовой пятой, слабостью, в которой я так нуждаюсь, за каменной стеной в сильных мужских объятиях.

– Кхм… – откашливание отвлекает нас друг от друга, я тут же открываю глаза и соскакиваю с места. – Мистер Карпентер, – профессор Моччиа, приглашённая нами из другой больницы, снимает с головы шапочку и поправляет чёлку. – Хочу вас обрадовать, операция прошла успешно, мы удалили часть трахеи, соединили с выращенной. Ребёнок самостоятельно дышит без интубации.

Хоук громко выдыхает, я часто моргаю, чтобы скрыть слезы радости, накатившие на меня.

– Как он? – Хоук тут же поднимается, трясёт руку женщины.

– Несколько дней необходимо следить за ним, так как наркоз был достаточно серьёзным. Доктор Саттон проведёт лечение, и я больше, чем уверенна, ткань приживётся, – она поворачивается ко мне. – Вы знаете, что делать, обычная послеоперационная терапия. Швы снимете дней через двенадцать, внутренние рассосутся. Следить, чтобы не было травмированности. И максимум что теперь напомнит ему о произошедшем, это шов, который со временем станет практически невидимым. Очень благодарна вам за возможность провести реконструкцию.

– Спасибо, – говорит Хоук и тянет меня за собой по коридору.

– Что ты делаешь? – он открывает одну дверь за другой, в итоге мы оказываемся в инвентарной, где стоит множество вёдер и швабр.

– Хочу тебя поцеловать, малыш, – подталкивает меня к пустой стене, прижимается телом. Губы мгновенно накрывают мои, языки сплетаются в жарком танце, мне становится тяжело устоять на ногах от его напора. Руки запутываются в его волосах, жадно краду каждое его прикосновение. Он приподнимает меня на руки, заставляя обвить его талию ногами, вжимает в стену все сильнее, я чувствую его возбуждённый член, упирающийся в мою промежность. Возбуждение горячими волнами накатывает одна за другой. Отрываюсь от его губ, он тут же прикусывает мой подбородок.

– Мне необходимо работать, – стону я.

– Ты в отпуске, и у нас есть уникальная возможность побыть немного вместе, – подставляю ему шею, выгибаюсь всем телом.

– Меня уже утвердили, прости. Больше половины докторов нуждаются в лечении, – он резко отодвигается и ставит меня на пол.