— О, слышала! — кивает в сторону, откуда идет голос Маринки. — А ты говоришь, не выгонять. Там-то рот не закроешь, — и улыбается сама. — По выражению вижу, что решила оставить.

— Как Маринка сказала, уже люблю его, — тихо шепнула, переводя взгляд на экран телевизора.

— Блин, я буду бабушкой, — Милана улыбнулась и действительно впервые за это время увидела доброту в её глазах. — Богдану когда скажешь?

— Хотела сегодня сказать, но у него времени не было на меня.

— М-да, что я тебе могу сказать. Это для нас, для женщин событие, радость. И всегда хочется, по особенному, это преподнести. Но у мужиков всё по-другому, ему смс-кой скинь и хватит, — я просто улыбаюсь, ничего сказать не могу, хотя очень хочется съязвить. Но она его мама, как матери ей будет очень неприятно. — Придет ещё. Ща недельку один посидит, подумает, — если бы был один, может, быть было время подумать. Не могу выкинуть из головы, что видела его не одного. Обида, злость, ревность, ничего в жизни не поменялось. Правильно в народе говорят, хочешь что-то в жизни поменять, начни с себя.

Шли дни. Богдан звонил пару раз, но прийти не удосужился. Я ему не сказала о ребенке, а с родными он не общался, так остался в неведении. Маринка кружила надо мной, все чем-то подкармливая. Она радовалась моему положению, больше, чем я. Ему все было интересно, кто родиться, на кого будет похож. Милана хоть и строгая женщина, но не заносчивая. С сыном она мириться не собиралась. Для неё оказалось дело принципом, поставила сыну вопрос ребром либо она, либо Хмельнов. На что ответил Богдан, глупая и не приемлемая ревность матери. Отца видела только за ужином, весь в делах и заботах. Попросила устроить меня в компанию, чтобы помогала ему. Но теперь все тычут на мое положение, как на неспособность к работоспособности.

— Вы так говорите, словно там нужно будет мешки таскать, — возмущаюсь.

— Алис пойми, посадить тебя на более ответственную должность, там и нервы стальные нужны и силы. И только ты вольешься в это, через полгода ты в декрет. А посадить тебя там, где всегда работников меняют, что скажут люди? Ты не просто работник, ты дочь Орлова. Да и по идеи член семьи, если входит в компанию на определенную должность, должен иметь определенный пакет акций, — начала рассуждать Милана, всячески давая определения, что это плохая идея на данный момент.

— Ну и ладно, мне просто скучно дома сидеть, — пожимаю плечами. — Давайте уже завтракать, умираю с голоду, — сажусь за стол и разливаю чай.

— Это не вредность, Алис, — добавила мать семейства. — И вообще уже давно пора как-то Алису всем представить. Причем чтобы это было официально.

— Даже так, сплетни все равно будут, — Марина медленно жует булочку и переводит на меня взгляд. — Хотя чего нам опасаться? Не убьют же нас за это…

— Чушь не моли, — Мила долила себе в кружку чая горячего. — Алиска, а ты чего молчишь? Предложи чего-нибудь. А поработать ты всегда успеешь.

— Не знаю, — пожимаю плечами. — А это обязательно?

— Конечно! — Маринка тут же возразила. — Мы хотим, чтобы в определенных кругах тебя уважали, как дочь своего отца.

— О своем уважении речь и нет, — ухмыляюсь и подливаю тоже чаю.

— Нынче жизнь жестокая пошла, доча, — папа подошёл сзади поцеловал в затылок. — Пока ты свое уважение заработаешь, могут и затоптать.

— А меня? — Марина закапризничала, заигрывая с отцом.

— Ревнивица, никак не вырастишь, — тоже подошел и в щеку чмокнул дважды.

— Правильно отец рассуждает, — Мила добавила, переводя на меня задумчивый взгляд. — А пока всякую чушь не начали судачить, нужно сделать первый выстрел в толпу, — жестоким языком поясняет тётя. — И я кажется знаю, как, — улыбается, поднимая глаза на отца.

— Мать, ты меня пугаешь. Я знаю этот хитрый взгляд. Выкладывай, что удумала, — после слов отца, я напряглась от ожидания.