3. Вольфрам

— Турдетаны считают дикарями нас, лузитан и веттонов, и я знаю, за что, и я не могу сказать, что такое мнение о нас несправедливо, — признал Минур, мой не столь уж и давний вольноотпущенник, а ныне — преуспевающий лузитанский купец, вернувшийся из третьего уже по счёту торгового вояжа на север, — Водится за нами, конечно, и жадность до чужого добра, и безалаберность, и нежелание работать больше, чем это необходимо. Я сам ещё до того, как ты освободил меня, досточтимый, мечтал вернуться в родное племя, но зажить в нём так, как живут турдетаны здесь. Но когда Грат рассказал мне, что вышло из этой затеи у него, я сразу же понял, что и меня там ждало бы то же самое. Ну и зачем мне такая родина и такие соплеменники, которые и сами по-человечески жить не могут, и другим не дают? Поэтому я и остался здесь — незачем моей семье жить среди всего этого дурачья и страдать от него, как пострадали Грат и его жена. Пусть лучше узнают от меня то, что я вижу в своих торговых поездках туда. Ничего хорошего, конечно, если судить по здешним благополучным меркам. Да, дикари дикарями. Но всё-же, досточтимый, видел бы ты тех, кого называем дикарями МЫ, этих северных галлеков с астурами, не говоря уже о совсем диких кантабрах! Вот те — всем дикарям дикари!

— Ну, ваших послушай, так они там прямо живут в пещерах и едят человеческое мясо? — хмыкнул я.

— Водится за нашими и сильно преувеличить то, что сами услыхали от других, — ухмыльнулся лузитан, — На самом деле, конечно, в пещерах не живут даже кантабры — у них там только святилища, где они молятся и приносят жертвы своим богам, а людоедство — ну, могут отведать сердце убитого прославленного врага, чтобы заполучить для себя его храбрость, но питаться человеческим мясом — выдумки это. Встречал я у галлеков одного торговца-кантабра с несколькими его соплеменниками — ну, очень дикие они, конечно, но от самих галлеков отличаются не сильно. Люди как люди, дикари как дикари, но разницу с нами ты, досточтимый, увидел бы сразу же.

— Правда, что ходят в шкурах?

— Ну, не в одних только шкурах, но носят и их — примерно как наши зимой. Там у них холоднее, чем у нас, и я там тоже накидывал шкуру поверх туники, а иначе холодно. Днём, если под солнцем — ещё нормально, а под вечер — уже ощущается, да и днём-то — ну сколько их было солнечных в это лето? Так что там без шкур нельзя, и вовсе не эти шкуры делают их дикарями. Там жизнь совсем другая, а от этого и люди другие. Хотя, Грат ведь рассказывал и тебе, как живут наши за Тагом, а у галлеков, считай, всё это примерно так же, только ещё хлеще…

Я ведь рассказывал уже о Грате, моём более давнем вольноотпущеннике тоже из лузитан? Тот куда большим патриотом оказался, чем Минур, и когда получил от меня свободу, на родину лыжи навострил, да только, как я и предупреждал его, не ко двору там пришлась его "испорченность турдетанами". У дикарей ведь как? Если ты не вождь и не авторитетный старейшина, то будь как все и не выпендривайся, а если высунешься не по чину и вздумаешь шибко умного включить, то и неприятностей за это огребёшь по самое "не балуйся". Грат испытал это на себе в полной мере, после чего распрощался со своим былым патриотизмом раз и навсегда, что и продемонстрировал наглядно при отражении набега бывших дражайших соплеменничков. У дикарей, млять, с их гипертрофированной традиционностью, прямо врождённый талант незаслуженно обижать и тем самым делать своими врагами самых толковых из своих же. Ну и вот кто им доктор после этого?

— Набег на соседей устроить, чтобы пограбить и среди своих отличиться, любят не меньше лузитан. Причины те же самые — молодёжи много, и всем хочется достатка и авторитета, а разве наживёшь их крестьянским трудом на тощей каменистой земле? Так что если под набег попал, ограбят подчистую. Но торговлю они уважают и если по дороге купца встретят, то обычно не трогают, если старых счётов именно к нему не имеют. Меня как-то раз на тропе идущая в набег банда нагнала, сплошь горячая молодёжь, которая на что угодно сгоряча способна, и я уж не знал, чего ожидать, когда они путь мне заступили. Ведь никого с ними из старших, сами себе вожди, и что им сдуру заблагорассудится, то и отчебучат. Но спросили только, кто такой, откуда, куда направляюсь и что продавать везу, да и поехали дальше, ничего не отобрав. Хотя, наверное, помогло то, что я у галлеков уже не первый раз торгую, и обо мне наслышаны, а считаюсь я у них не северным лузитаном, с которыми у них постояннвя грызня, а из ликутовских — как раз до их земель меня люди Ликута сопровождали, которых он мне в охрану выделил. Ну и ещё то, что как я обещал им в прошлый раз, так и вышло — цены на эти блестящие камешки не снизились, так что у их торговцев претензий ко мне не было…

Минур говорил о бериллах, которые возил для меня из Галисии. Я ведь в своё время рассказывал уже о бериллиевой бронзе? Та драгоценная чёрная, которая по весу в разы дороже золота — как раз она и есть, только ещё с примесью железа, придающей ей характерный сероватый отлив и черноту при потускнении. Берётся же в ней эта железная примесь из ярко-синих аквамаринов, дороже которых из всех бериллов только изумруды. Ну, это если о прозрачных самоцветах ювелирного качества говорить, которые как раз в ту чёрную бронзу и положено толочь по устоявшемуся канону. На самом деле это на хрен не нужно, потому как ничуть не худшую черноту при тех же остальных свойствах сплава дают и непрозрачные поделочные аквамарины, лишь бы синева была поярче, а ценятся они такие во много раз дешевле ювелирных самоцветов, и кто об этом знает, но язык за зубами держать умеет — может на производстве чёрной бронзы весьма нехилую теневую экономику в свою пользу наладить. Собственно, так оно и делается, в чём и мне довелось поучаствовать по стечению обстоятельств — до сих пор те приныканные аквамаринчики в сейфе на чёрный день лежат, гы-гы! Ещё смешнее то, что и от железных опилок черноту эту фирменную получить можно, и вообще от железной окалины, которую хоть жопой в любой кузнице жри, и тогда для выплавки этой драгоценной чёрной бронзы вообще какие угодно бериллы сгодятся. Но до этого никто ещё в античном мире не допетрил, а делянка эта — Тарквиниев, моих нанимателей, и если кто им этот бизнес испортить вознамерится, то уж всяко не я. Мне для моих надобностей не эта драгоценная чёрная бронза нужна, а просто бериллиевая, на которую мне как раз и нужны бериллы — не самоцветы, конечно, потому как смешно на бронзу драгоценности переводить, а самые обыкновенные бериллы ни разу не ювелирного качества.

Технически-то главный секрет, от которого мы с Серёгой в своё время в осадок выпали — заслуга неизвестных нам античных металлургов, нащупавших свою гениальную технологию ещё в незапамятные времена. Тут ведь сложность в чём? В том, что бериллий возгоняется при восстановлении из окисла, и если сыпать толчёные в порошок бериллы в расплавленную медь, то уйдёт он в испарения практически весь, только отравляя ими безо всякой пользы металлургов, а в сплав его попадёт ноль целых, хрен десятых. Мы бы и не помышляли о бериллиевой бронзе, если бы сами хроноаборигены не придумали задолго до нас простое и элегантное решение — заливать порошок берилла расплавленной медью сверху, в результате чего возгоняющийся бериллий растворяется в ней, что от него как раз и требуется. Просто они это сделали с синими самоцветами и продолжали применять их ради точного воспроизведения всех условий удачного эксперимента, ещё и воспринятых по своей античной малограмотности в религиозно зашоренном свете, но это их античные заморочки, а мы не священнодействуем, мы просто нужный нам металл получаем, только аккуратно это делаем, дабы перед посторонними не палиться. По настоянию ещё старика Волния, ныне покойного, я перенёс это производство на Азоры, куда и отправляю теперь нужные для него медь и бериллы. Ну, крупные хорошие кристаллы, которые в порошок толочь жалко, я камнерезам на их поделки оставляю, а вот мелочь и некондицию, которой больше всего, а стоит она гроши — всю на Азоры. Возит же мне её как раз Минур, потому как единственное известное Серёге месторождение в Галисии находится, а она на севере полуострова, да ещё и само месторождение вдали от моря…