— Оно! Оно самое! — он лучился таким неподдельным счастьем, что мы ржём в полный голос, — И самородное олово, и касситерит! И финикийцы не обыскали?

— А чего меня обыскивать, когда я и сам их старшему в фактории всё показал? — ответил Минур, — Я там и не скрывал, что приобрёл это в качестве образцов, чего искать у себя, а то, что перевозка олова по суше себя не оправдывает, они и сами прекрасно знают. Они смеялись, потом сказали, что мой заказчик — прости, досточтимый — не в своём уме, если надеется найти месторождения, неизвестные ни им, ни местным, потом они снова смеялись, а после этого их старший сам подарил мне почти половину всех этих образцов, которые вы сейчас видите перед собой. И все финикийцы, которые это видели, смеялись.

— Ничего, это я как-нибудь переживу, — хмыкнул я, придвигая все эти образцы поближе к Серёге, — Вот то, что ты хотел. Ради этого я стал посмешищем в глазах фиников Миния, а из-за меня — и мой клиент, рисковавший жизнью на пути туда сам и потерявший двух человек. И теперь только от тебя зависит, ради чего были эти жертвы, этот риск и эта работа комедиантами. Ради дела финики ржали надо мной и им или просто так?

— Ну, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, — ухмыльнулся геолог, — И ты уж точно не зря смеялся сейчас. Олово есть и у нас здесь.

— Это ты мне уже говорил, но где, на какой глубине и какое?

— Вполне рентабельное для средневековых методов добычи тринадцатого века, которые не так уж и далеко ушли от античных. После выработки римлянами всех богатых поверхностных месторождений остались скрытые, которые и обнаруживались в Средние века, и в Португалии оловянные рудники появились как раз в провинции Алгарви, где мы с тобой и имеем честь сейчас находиться. К нашему времени и они, конечно, тоже были выработаны, и я не знаю их точных мест, но с этими образцами я разошлю людей во все более-менее вероятные места, и можешь не сомневаться, что они их найдут. Договорится Фабриций в Гадесе с Феронидами о галисийском или британском олове или нет, без него мы теперь один хрен не останемся. Чтоб самородное — это маловероятно, но касситериты будут наверняка. Пусть шахтные, пусть не такие рентабельные, как самородки Корнуэлла, зато СВОИ, а не купленные по спекулятивным ценам у фиников. Стоит ли это того, чтобы побыть немного клоуном в глухом финикийском захолустье, суди сам.

— Хочешь сказать, что если я дам поржать над собой гадесским Феронидам, так они нам тогда и Корнуэлл сольют? — и мы с ним рассмеялись.

— Ты ещё просил, досточтимый, поискать и другие чёрные камни, — напомнил о себе лузитан, — Те, которые очень не любят добытчики олова. Я не знаю, вот эти ты имел в виду или какие-то другие, но галлеки, когда я спросил их, дали мне вот эти, — он развязал другой мешочек, из которого вывалил на столешницу перед нами несколько образцов с ещё более чёрными кристаллами, отличающимися от оловянной руды ещё и характерной "волокнистой" структурой, отдалённо напоминающей древесину.

— Я тоже не знаю, но у нас, хвала богам, есть кому разобраться. Что скажешь? — я пододвинул образцы Серёге.

— Он самый! Вольфрамит собственной персоной! — геолог заметно прибалдел от восторга, — Я же говорил, что вольфрам там найдётся наверняка, и вот оно, наглядное тому доказательство! Ты просил меня найти тебе вольфрам? Вот она, его руда!

— Ты хочешь сказать, что мы и её найдём у себя по этим образцам?

— Нет, с вольфрамом такая халява, к сожалению, маловероятна, — вернул он меня с небес на землю, — Если нам очень повезёт, то какие-то крохи вольфрамита могут найтись и в наших касситеритах. Но это будут именно случайные крохи, а так, вообще говоря, все известные мне вольфрамовые месторождения находятся в северной части полуострова, и в товарных количествах руду придётся возить оттуда.

— Что мне докладывать Фабрицию? — деловито спросил Велтур.

— Если ему не удастся уломать Феронидов на наш доступ к закупкам олова в их факториях — хрен с ними, пусть подавятся. Покупали же у них до сих пор и не разорились от этого, — хмыкнул я, — А пока нам нужен доступ в Миний для закупки вот этих камней, а чтобы они не боялись нашей контрабанды оловянной руды, мы согласны производить эту закупку только в самой фактории — в присутствии их людей и под их контролем.

— Они там прямо под ногами валяются как никому не нужные отбросы, собирай их там, сколько хочешь, и финикийцы слова не скажут, — заметил купец, — Им ведь только отдалённые селения поставляют готовый металл в слитках, а ближайшие привозят руду, и финикийцы сами выплавляют из неё олово. А при покупке руды сортируют её и страшно ругаются, когда находят среди неё вот эти камни. За что они их так не любят?

— Если оловянную руду не очистить от примеси этих камней, то из-за них часть олова не выплавляется, а уходит в шлак, — объяснил ему Серёга.

— А, тогда понятно. Жаль, что я не был уверен, то ли это, что вам нужно. Знал бы точно — нагрузил бы ими не одного осла, а трёх или четырёх.

— Так ты привёз, значит? — на радостях я был близок к выпадению в осадок.

— Да, около двух талантов этих камней, очищенных от посторонних примесей. Может и попадётся среди них сколько-то не тех, но я отбирал старательно — только такие, которые были похожи на образец. Если с какими-то ошибся — не обессудь, досточтимый.

— Два таланта, значит? В районе полусотни кило, — геолог погрузился в расчёты, — Если все камни окажутся вольфрамитом, то это будет почти сорок кило чистой триокиси вольфрама. В пересчёте на металл — тридцать с небольшим кило.