Меня больше нет,

Но подвиг мой вечен

И по силам сделать одному,

Что казалось невозможным.

И будет страшно узнать врагу,

Что нас таких — миллионы»

— Стройся, атакующее построение. Раз такое под силу одному, то и нам негоже сидеть. Все в бой.

— Девки, хватай всё, что под руку попалось, оружия вон в достатке, пойдём и покажем им кузькину мать. Я хоть с ней и не знакома, но, думаю, героическая женщина.

— Куда вы? Сидите здесь.

— Вот сам и сиди, старый хрыч! Или ты думаешь, они нас пожалеют? Вместе пойдём.

— Старая, а о детишках ты подумала?

— Я о них и думаю, они под шумок и попытаются сбежать, наша же задача пошуметь погромче. Я сама уже стара с детишками бегать, вон молодки и сами смогут бежать козочками, и детишек на себе вынесут, — старуха решительно перехватила копьё на манер ухвата и встала в задние ряды, чуть горбясь от тяжести прожитых лет, вместе с ней встали другие женщины. Молодых они погнали к детям, с наказом их уводить.

— Шевелимся, никто нас ждать не будет, — подгоняли солдат десятники. — А нам ещё заслоны надо сшибать.

— Раненые, что не могут идти, будут поддерживать друг друга и прикрывать щитами других, — раздавал приказы барон, вставая в первых рядах.

— Ты куда полез, старый однорукий чёрт. А ну встал в середину, твоё дело командовать, а то раздухарился он тут, — и кухарка нескромных размеров, она же любовница барона, бесцеремонно утащила его в глубь строя и встала с тесаком рядом.

— Кто улыбнётся, разотру улыбку вместе с губами, — рявкнул десятник.

— С богом братцы, барабанщики, марш. Знамя выше!

Один из солдат затянул песню и решительно сделал шаг к выходу, прекрасно понимая, что там его ждёт верная смерть. Но его задача продержаться хотя бы пару мгновений, чтобы дать возможность другим пройти в узкий проход.

Всё там же, на крепостной стене

— Я рыцарь леса, мастер меча. Вызываю на поединок чести четверых ваших лучших бойцов, — с презрением произнёс здоровый эльф.