Файона поразмыслила, отвернувшись к окну; во всей её фигуре читалось сомнение, она качала головой и, не переставая касалась вскрывшегося пореза. Тьма уже окрасила его края чернильной синевой.

— Когда мы были в Грэйне, я виделась с принцем Рошином, — наконец заговорила она. — Он был очень обеспокоен тем, что вы не желаете открыто рассказывать о том, насколько велики силы вашей ученицы на самом деле… И попросил меня всего лишь вскрыть сосуд с заклинанием. Оно должно было отразить самый большой страх и опасность для того, кто попадёт под его действие. Вот Эйлин и увидела химеру.

— Заметьте, это была ваша химера, — Двэйн усмехнулся. — Не хотелось бы мне обрести это существо в качестве савира, если бы вы всё же стали моей леотой.

— Зато она была бы сильнее того сокола, которого вы так рьяно хотели вернуть, — баронесса пожала плечами и протянула Двэйну руку. — Вы обещали помочь, если я вам всё расскажу!

— Для начала запишите всё сказанное и поставьте свою подпись, — Двэйн отодвинул стул, приглашая девушку сесть. — Боюсь, на слово мне никто не поверит, а письменное признание вы уже не сможете изменить.

— Я не могу открыто пойти против принца Рошина! — заметно испугалась Файона, прижав пострадавшую руку к груди. — Своими махинациями на ритуале вы и так испортили мне репутацию! Я променяла на вас возможности стать леотой Слоанна! А теперь мне вряд ли удастся вернуть прежнее положение!

— Заметьте, вы сами на это пошли. А могли бы отказаться…

— Не могла! — баронесса тряхнула головой, и её локоны небрежно рассыпались по плечам. — Сами понимаете, монаршим особам не отказывают, если только они сами этого не хотят!

— Вот только не нужно строить из себя жертву обстоятельств! — Двэйн громыхнул стулом, подгоняя девицу.

— Хоть я и не жалела о том, что всё обернулось так, — Файона плавно села за стол, — но всё же меня некоторым образом вынудили. Прямо как вы сейчас! Угрожая моей жизни!

— Пишите, лиэса, пишите! — Двэйн поставил перед ней чернильницу с пером. — Время не на вашей стороне.

Скорей всего, сейчас он выглядел в глазах Файоны циничным чудовищем, которое играет на чужих слабостях, но пусть лучше так — может, она наконец откажется от мысли стать его леотой. Благо правая рукка баронессы не пострадала — она аккуратно и быстро записала все свои слова, оставила внизу вычурный росчерк и подтвердила его собственной магической печатью — такие создавались для всех магов высокого положения.

— Вы довольны и теперь изволите вылечить меня?

Двэйн передал признание Файоны Бэйву, а затем ещё раз осмотрел её ладонь. Тьма распространялась быстро, но её ещё можно было остановить.

— Я сейчас приду, — он натянуто улыбнулся.

Пришлось немного слукавить, чтобы заставить Файону признаться. Сам он избавить её от чужой тьмы не мог. А вот Эйлин — могла. Уникальный маг с уникальными способностями — чем больше Двэйн её знал, тем яснее осознавал, что никому отдать не сможет.

Девушка удивилась его просьбе. Разозлилась поначалу и даже упрямо заявила, что помогать “мерзкой лгунье” не станет. Но затем, видимо, вспомнила, что и сама не всегда была честна. Да и не была она бесчувственным монстром — и потому, слегка поворчав, всё же пошла с Двэйном.

Увидев её, Файона подскочила на месте и спрятала руку за спину.

— Вы сказали, что сами сумеете меня излечить!

— Я солгал. Но если вы вежливо попросите, возможно, лиэса О’Кин согласится вас спасти.