– Спасибо, всё хорошо, – я указываю на кресло рядом с собой. – Присаживайтесь.
И Санаду присаживается рядом, оставив Дариону единственный расположенный у стола диванчик, скрипнувший под весом медведеоборотня.
Я кладу ладонь на предплечье Санаду и улыбаюсь:
– Закажите на свой вкус. Я вам доверяю.
В глазах Санаду появляются весёлые искорки, он прикусывает нижнюю губу в сдержанной улыбке:
– Конечно, закажу. Для вас – что угодно, – он подхватывает мою руку и целует тыльную сторону ладони. – Можете на меня положиться.
Дарион, наблюдающий за нами из-за раскрытого меню с деревянной обложкой, очень тяжко вздыхает.
Заказ он с Санаду делает сразу: кабан, перепёлки, вино креплёное и драконье, игристое для меня, морс, овощи, хлеба, сыры и соленья, фрукты со взбитыми сливками – тоже мне, и сорбет из лесных ягод.
Посиделки у мужчин во всех мирах, похоже, примерно одинаковые.
Но это застолье отличается от прошлого в «Закуси». И не только составом.
Впрочем, состав наш довольно скоро и неожиданно пополняется…
Глава 6
Откинувшись на спинку кресла, я как раз задумчиво разглядываю просторный диванчик в углу нашего отдельного кабинета, и в мыслях непроизвольно складывается «теория заговора»: хорошенькие и чрезмерно приветливые официантки, в комнатке посадочные места у стола диван и кресла, но зачем-то дополнительная горизонтальная поверхность предоставлена… Нет ли тут связи? И вдруг дверь открывается, но вместо хорошенькой официантки в проёме стоит Эдмунд – слуга Санаду.
Весь в чёрном, чопорный, словно классический английский дворецкий, с папкой под мышкой, Эдмунд ну никак не вписывается в местный интерьер.
– Так, стоп! – сразу вскидывает руку Санаду. – Это мы не заказывали!
Всё же до английского дворецкого Эдмунду далеко: у него от этого заявления дёргается щека. И глаз. И вообще у него такой вид, словно он хочет как минимум огреть Санаду папкой по макушке.
Но Эдмунд быстро справляется с эмоциями и холодно сообщает:
– Я по делу.
– Да я уже понял, – тяжко вздыхает Санаду.
– Вы присоединяйтесь, – указываю на последнее свободное кресло по левую сторону от меня – у красивого витражного окна, вся прелесть которого не может сейчас раскрыться из-за сумрака за ним. – Место ещё есть.