Я утерла рукавом зареванные глаза и поискала требуемое. Как назло, обе мои соседки уже прошли этот этап, я не понимала, что там за ацетула скрывается под чем-то, похожим на рыбьи потроха, и мне пришлось отойти и посмотреть, что делает третья девица. Но она вообще завершала работу, так что я, набравшись смелости, взяла лопаточку и поддела ее салатик так, чтобы увидеть ингредиенты.
Так яро на меня никогда в жизни еще не орали. И при этом еще замахивались ножом, но — детка, моя жизнь висит на волоске, так что ты меня совсем не испугала, и кроме того, я вообще не понимаю, на каком языке ты со мной говоришь. Земной какой-то, это точно, и похоже, что не английский, и выглядело эффектно, как в сериале, жаль только, зря.
— Пардон, — сказала я, — сорри. Ай донт андестенд. Сорри, сорри.
Девица закрыла рот, перестала орать, покачала головой, положила нож — мне сразу полегчало, — и разразилась новой тирадой. Скорее всего, все то, что она мне выдала на родном языке, она повторяла сейчас по-английски.
— Это… ай донт андестенд, дура ты истеричная, — сказала ей я и пошла к своему месту. То, что мне было нужно, я увидела: вон то желтое, похожее на безжизненные улитки.
Желудок запротестовал. Ацетула выскальзывала из рук и пахла тиной. Я плюнула, взяла вилку, пригвоздила ацетулу к разделочной доске, и дело сразу пошло быстрее.
Девицы хихикали и наводили на салатики лоск. Я вытряхнула из мисок рыбьи кишки, мелко, как было указано в рецепте, порезала корни фасты, потом растерла мишминулу. Девица справа и англоговорящая истеричка сорвали рецепт и обсуждали, что у них получилось, но у меня из всего, что на столе оставалось, была невостребована только накрытая крышкой вазочка.
Я подняла крышку и остолбенела. Тараканы.
Жирные, откормленные, свеженькие, вон, еще лапкой дергают.
Значит, пока я разбиралась с англоязычной дурой, меня решили подставить, поняла я. Значит, мне не хватает последнего ингредиента — мне его подменили, ну не беда.
Я злобно хмыкнула. Сейчас вы познаете истину, что не стоит рыть яму другому, девушки. Это я мысленно им объявила. И, как только девица справа отвлеклась на салат подружки, я продавила серединку ее салата ложкой и щедро ссыпала ей всех тараканов. Вот стерва, ну погоди. Даже если у тебя у самой пара дней до часа икс осталась. У меня вообще вопрос жизни и смерти ребром стоит!
Я разровняла салатик с тараканами, скрыв следы преступления, взяла красный цветок — понятия не имея, съедобный он или нет — и воткнула его в свою горочку. В этом салате и без тараканов довольно того, что нормальный человек есть не станет.
Финальный штрих вышел вовремя. Баба-Яга вплыла на кухню, вытирая руки о фартук. Девицы шарахнулись к стенке, я осталась стоять. Яга начала с салата англичанки — взяла ложку, зачерпнула из середины, разинула пасть, показав мне нехватку зубов, и принялась дегустировать.
— Дерьмо, — объявила она. — Пошла вон.
С хозяйкой, пусть и несостоявшейся, англичанка была сдержанна. Она сделала книксен и испарилась, а Яга перешла к салатику номер два.
Одной ложки ей не хватило, она шамкала, пытаясь понять, съедобно то, что ей впарили, или не очень, но в итоге как-то нехотя махнула рукой, мол, останься пока. Я восторжествовала. Если меня сейчас не попрут, то остаемся мы двое — я и моя соседка слева, а англичанку и ее подружку можно сбросить со счетов.
— Тьфу! — каркнула Яга, просто-напросто выплюнув все, что я настрогала, обратно в миску. — Дура! Где скарабеи? Ты что, их все сожрала?
— Я?! — оскорбленно взвизгнула я, пронзенная нехорошей догадкой. То, что я приняла за тараканов, вероятно, должно было придать этой гадости неповторимый вкус. — Да как вам не стыдно!
— Вон! — завопила Яга, и я предпочла сдать оборону, поскольку Яга уже приготовилась метнуть мне вслед мой салат. Мне, конечно, уже все равно не жить, но быть попаданкой под шубой из требухи как-то совершенно не улыбается…
— Во-он! — И, не успела я захлопнуть дверь кухни, как салатница врезалась в дверной косяк. Я проскочила коридорчик, вылетела на улицу, и входная дверь рухнула как крышка гроба, подняв пыль.