Глава 20

Слуга выглядел не важно: на рабочем жилете засохли капли чего-то темного, на волосах и рубашке слой пыли. Лицо уставшее, осунувшееся, но глаза при этом горели шальным огнем.

— Что там происходит? — спросила я, принимая поднос с едой, — я слышала гул и грохот.

— Генерал Шерр лютует. Приказал никого не впускать в замок, спалил в городе несколько лавок. Только по счастливой случайности никто не пострадал. Потом он засел на крыше в драконьем обличии и следил за тем, чтобы никто не проник во дворец.

Он все-таки меня послушался! Поверил в то, что девочку можно вылечить. От облегчения по щекам покатились слезы.

— Попытка были?

— Были и не раз. Он так злился, что обрушил половину крепостной стены. И не подпускал никого, пока…

— Пока что? — с замиранием сердца спросила я.

— Пока девчонка не пошла на поправку, — восхищенно сказал слуга, — просто взяла и пришла в себя. Попросила шоколада и, как всегда, устроила скандал, не получив желаемого.

Я все-таки сделала это. Спасла мелкую.

Прижала ладонь груди, опасаясь, что сердце проломит ребра изнутри. Меня аж побрасывало от возбуждения, хотелось бегать по камере и визжать от радости. Жаль я не умею делать колесо, иначе бы покрутила.

— Сегодня она уже носится по комнате и орет, требуя, чтобы ее выпустили гулять.

Девочка моя, гадкая. Я все-таки к ней привязалась, несмотря на то что противнее ребёнка трудно представить.

— Больше никто не заболел?

— Все сферы белые. Эйрон Шерр в полном здравии, только злой как черт. Сегодня в замок возвращается император. Пока только он. Хочет разобраться как так вышло, что его дочь справилась, — он отпер дверь, — идем, мне велено привести тебя.

Выходя из камеры, я нервничала. Мне предстояло встретиться с императором и признаться во всем. В том, что на самом деле я вовсе не уроженка Кряженок, а попаданка. В том, что переболела хмарью. Но меня больше беспокоило, что сказать насчет рекомендательного письма. Ведь тогда придется рассказывать и про старого Оллина, и про то, что я хотела украсть Рубиновую Слезу.

Мы поднялись всего на один пролет, а после этого свернули в другой проход, не тот которым я пользовалась обычно.

— Так ближе, — коротко пояснил он, — и нет посторонних.