Мне нужно увидеть его поближе. Посмотреть. Почувствовать.

К тому времени, как я добралась до поворота, мужчины уже скрылись в кабинете. По привычке активировав скрытник и дрожа всем телом от волнения, я подкралась к заветным дверям, приникла ухом к створке и прислушалась.

— Как самочувствие? — спрашивал Император.

— С переменным успехом.

— Единение прошло нормально?

— Да. Ломает только иногда так, будто кости в суставах выкручиваются. Пока первый раз оборачивался, думал меня вообще наизнанку вывернет. Сейчас уже нормально. Меня больше беспокоит голова.

— Болит.

— Нет. Но какой-то бред накатывает. То краем глаза улавливаю что-то непонятное, то чутье драконье всякие фокусы выдает. Вроде знаю, что такого быть не может, а все равно мерещится.

— Я тебе говорил, чтобы сам не совался. Но тебе же больше всех надо. Без тебя бы не проверили, как там и что.

— Все уже, не ворчи. Проверил.

— Толк есть?

— Ровным счетом никакого. Я не нашел ни каких-то привязок для этого проклятья, ни признаков того, что оно изживает само себя, ни следов, которые могли бы привести к какому-то решению. За куполом все по-прежнему. В некоторых деревнях одни мужики, в других не осталось никого. Народ не спешит стягиваться в города-бастионы, но при этом ждет, что кто-то придет их и спасет.

— Беспорядки?

— Не больше обычного.

— Выжлы?

— Куда ж без них родимых. Все так же прекрасны и дружелюбны.

— Ты просто потерял время, собравшись на эту вылазку, — подвел итог император.

— Да, — досадливо цыкнул Рэй. То есть Шерр. Я, наверное, никогда не привыкну к его настоящему имени, — просто ноль. Среди женского населения нет выздоровевших после хмари. Если заболела, то это приговор, — на этом месте его голос помрачнел еще больше.

Нет. Это не приговор. И выжившие есть.

Я мысленно вопила, но войти внутрь и сознаться во всем так и не смогла. Смелости не хватило.