— Почему?

— Ты проделал свой путь, чтобы уничтожить Свет. Но его нельзя уничтожать.

«Сущность Света нельзя уничтожать», — сияние вокруг епископа наполнилось значением фразы светлейшего владыки. Так звучала истина, так гласил закон.

— А как же восстановление баланса изначальных сил? — растерянно пробормотал епископ.

— Избавив мир от обеих полярностей? — Повелитель покачал головой: — Когда-то я тоже так думал. Это было давно. Я хотел умереть, забрав с собой сущность Света. Мои слуги воспротивились. Они заточили меня в моем же теле. Они спасли Свет. И оказались правы. А я был неправ. Как ты сейчас. Но прошли года, десятилетия… век. Я многое осознал. Теперь мне все ясно.

— Но как же… Разве отсутствие изначальных сущностей не поможет достичь равновесия?

— Поможет. А затем мир погибнет, лишившись полярностей. Их было две — он существовал в балансе вечного противостояния. Теперь у него одна полярность — он медленно разрушается, стягиваясь хаосом пустоты к ней. Не останется ее — все сущее попросту исчезнет.

Светлейший владыка замолчал. Его лицо невозможно было разглядеть, однако в голосе слышалась великая скорбь. Ему чуждо отчаяние, но он понимал, что уже не способен что-либо изменить. Благие намерения обернулись кошмарными последствиями. А он мог лишь наблюдать.

— Миру необходим ориентир для существования, — продолжил Повелитель. — Сейчас ориентир есть. Он неверен. Он приведет к всеобщей погибели. Но он есть. Не будет его — не будет ничего.

— Я разговаривал со светлыми духами. Они не могли этого не знать, — заметил Ферот, чуть ли не случайно наткнувшись на подходящее воспоминание. — И они помогли мне попасть в ваш тронный зал, чтобы я уничтожил сущность Света!

— Я знаю. Вы говорили. Однако ты не понял их. А они не поняли тебя. Слова и смыслы смертных чужды духам. Их слова и смыслы чужды смертным. Но что-то ты все же услышал. И даже частично верно истолковал. Что весьма необычно.

— Должно быть, мне помог Ахин, — предположил Ферот.

Окружающий епископа свет развеял тени печали, разочарования и боли. Не исчезло лишь осознание — все жертвы напрасны, как свои, так и чужие. И это хуже всего.

— Ахин? — переспросил Повелитель. — Кто такой Ахин?

— Я, наверное, — пожал плечами одержимый.

Владыка склонился над Феротом, по-прежнему пребывая в неизмеримой дали от него.

— Вижу… Да, ты здесь. Темный дух? Нет. Человек? Нет… Ни то, ни другое. Хм… И то, и другое. Единое с атланом. Как странно… Но это многое объясняет. Вот почему в тебе столько пережитых страданий. Вот почему ты смог понять светлых духов… неправильно понять. Вот почему ты услышал мои предостережения.

— Вас услышал именно я, а не он, — напомнил Ахин. — Неужели вы меня не заметили?

— Есть вещи, которые неведомы даже мне. Тайные, сокрытые во Тьме, недосягаемые для Света. Ты — такая вещь. Твое присутствие. И твое участие. Поразительно. И печально. Не великая вера привела Ферота сюда, а твои темные силы и скверный помысел.

— Спасти мир — скверный помысел? — мрачно усмехнулся одержимый. — Может, я и совершал ошибки. Может, я и был жесток. Может, я и безумен. Может, я действительно поддался жажде мести. Но даже когда я лишился всего, я все равно стремился восстановить баланс изначальных сил, чтобы у других появился шанс на то, что потерял я сам. Чтобы у каждого народа было достойное будущее. Чтобы в мире воцарились равенство и справедливость. Чтобы ничья смерть не стала напрасной. Вот мой скверный помысел!