Майер раздражённо фыркает и, наконец, встречается со мной взглядом. Тени заставляют его глаза казаться темнее и интенсивнее, чем они есть на самом деле.

— Не все обвинения я собираюсь продолжать принимать, — говорит он очень обыденным тоном. — Особенно после того, как мы провели день сегодня.

— Не сердись на меня из — за того, что ты сделал.

— Я не сержусь на тебя, но я и не понимаю, почему ты хочешь, чтобы я остался здесь, если ты не можешь мне доверять, что бы я ни делал или ни говорил.

— Я хочу, чтобы ты остался здесь… чтобы… приглядывать за тобой, — я держу свой подбородок высоко в воздухе.

— И что хорошего это даст? Если я работаю с Калленом, то ты там, где я хочу. И мы оба знаем, что я могу легко одолеть тебя, если захочу… Я думаю, мы доказали это раньше.

Не знаю почему, но я краснею при мысли о том, что он снова попытается заставить меня подчиниться. Посейдон, со мной что — то не так.

— Дело вот в чем: если ты хочешь, чтобы я ушел, то скажи мне, Ева. Я знаю, что могу обеспечить себе жизнь на суше, потому что уже делал это раньше, — он делает паузу и качает головой, проводя рукой по волосам, и я тяжело сглатываю. — Я хочу помириться с тобой, но ты должна пойти мне навстречу. Ты можешь злиться. Я абсолютно этого заслуживаю. Но никогда не намекай, что я похож на Каллена.

Он прав.

Я жестока к нему, и это несправедливо. Либо я приму решение не доверять ему и отпущу его — пусть он покинет этот дом и начнет свою собственную жизнь — либо я решу, что доверяю ему и… Я полагаюсь на его помощь против Каллена, когда бы она ни понадобилась.

И если он собирается и дальше оставаться со мной, мне придется перестать его оскорблять. А что касается того, что он останется со мной, как долго я планирую держать его здесь? В какой — то момент ему нужно будет свое место. И я более чем уверена, что это всплывет в разговоре с Сойером, потому что он очень ясно выразил свои чувства по этому поводу — ему не нравится Майер, и он не доверяет ему и не хочет, чтобы Майер жил со мной.

Я выдыхаю еще раз.

— Кстати, ты не очень хороша в том, чтобы красться с этими человеческими ногами. Твой хвост тебе больше идет.

Хочется увидеть больше в этих словах. Он думает, что мой хвост мне больше идет, потому что я принадлежу Корсике? Это мнение Мары, и я не могу сказать, что оно мне нравится. Но, помня о недавнем предупреждении Майера, я молчу. Вероятно, это невинное замечание, и я преувеличиваю.

Когда я ловлю взгляд Майера, его глаза блестят, чуть озорные. Улыбка на его лице сводит меня с ума.

Смех начинает выливаться из моего горла сам по себе. Я так устала, всегда на взводе, и смех кажется пузырьками, счищающими тревогу.

Вокруг глаз Майера проступают морщины, когда он приглушает собственный глубокий смех, прикрывая его рукой. Именно тогда я замечаю, что у него на запястье кожаный браслет, которого раньше не было. И это поднимает хороший вопрос…

— Куда ты ходил сегодня… после того, как мы закончили тренировку?

Хорошее настроение Майера испаряется почти через долю секунды после того, как я задаю вопрос.

Он обводит взглядом мою кухню, глядя куда угодно, только не на меня.