- Что ж я, совсем недалекая, лишнее ляпать? – обиделась старушка. – Скажете тоже, Софья Алексеевна!
Прошло чуть больше часа, когда в передней послышались голоса. Мы с Таней сразу же направились к двери, но выйти не успели, она открылась, и в гостиную вошел грузный мужчина в шубе. Он опирался на трость, подтягивая за собой ногу, а я почему-то обратила внимание на его высокие, начищенные до блеска сапоги. Не знаю, почему они привлекли мое внимание, но странное чувство какой-то «неправильности» не покидало меня.
- Ну, здравствуйте, родные… - произнес мужчина взволнованным голосом, стаскивая меховую шапку. – Девоньки мои… Голубушки…
Мужчина был круглолицым, краснощеким, с кудрявой бородой и копной густых волос цвета сухой соломы.
- Я так понимаю, вы наш дядюшка, Петр Федорович? – поинтересовалась Таня. – Засецкий?
- А то кто же? – мне показалось, что незнакомец растерялся. Не такого ожидал приема? – Он самый! Засецкий!
Я кивнула Глашке и та подскочила к нему.
- Давайте-ка вашу шубку, барин! Высушить бы надобно!
Мужчина разделся, протянул девушке свои вещи и пригладил бороду.
- Если не ко двору вам, уеду. Не стану мешать. Я все понимаю. Пусть только буран утихнет.
- Ну что ж сразу не ко двору? Проходите, присаживайтесь у огня, скоро ужинать будем, - предложила Таня. – Вина выпьете?
- А водочки можно? – дядюшка посмотрел на Головина. – Прошу прощения. Петр Федорович Засецкий.
- Павел Михайлович Головин, супруг Лизоньки, - муж указал ему на свое кресло. – Прошу вас, согрейтесь у огня.
Нянюшка умчалась на кухню и в гостиной воцарилась тишина. Новоприбывший вызывал у нас подозрение, а он чувствовал себя неловко в нашем обществе. Мужчина покашливал, ерзал в кресле и шумно вздыхал. Я снова посмотрела на его ногу и снова испытала то же самое чувство «неправильности» во всем этом. Да что ж такое!
Глава 17
- Почему вы решили приехать именно сейчас? – поинтересовалась Таня, первой нарушив это неловкое молчание. – Раньше и не вспоминали о том, что у вас племянницы имеются.
- Случайно узнал, что вы разыскивали меня. Будто мужик в городе интересовался моей персоной. А потом уж новости пришли, что Алексей, брат мой помер, а вы одни остались, - растягивая слова, ответил дядюшка, делая грустное лицо. Он потер веки, расстегнул ворот рубахи, а потом почесал нос. – Я сразу решил, что должен вернуться в отчее гнездо. Ведь вам помощь требуется… Только вот вижу, у вас уже есть защитник и опора.
Он повернулся к Головину, и во мне зашевелилось неприятное чувство брезгливости от его слащавого взгляда. Было такое ощущение, что мужчина хотел всем понравиться. Но дядюшкино бесконечное желание прикоснуться к своему лицу говорило о том, что он врет.
- У вас есть семья, дети? – спросила я, и он чересчур быстро ответил: