– Он – кто?

– Рябов. Сейчас он Рябов. Я хочу, чтобы он спас жизнь Кириллу Митяеву. Так надо, поверьте. И у меня одна просьба – не мешайте.

Бородин кивнул и отошел к окну. Он видел стоящий внизу автомобиль. Там были охранники. Его, Бородина, спасение. Морозов тоже подошел к окну, посмотрел вниз и вдруг обо всем догадался.

– Не надо, – попросил. – Я вас умоляю, пусть будет так, как я хочу.

– Вы выпустили джинна из бутылки, – сказал Бородин.

– На время, – качнул головой Морозов. – Через два часа он опять будет там.

Морозов благоразумно дождался, пока не пришел Виталий Борисович, и только когда Рябов его скрутил, Морозов решил – пора. Подтолкнул Рябова к комнате, где стояла аппаратура.

– Сюда, лейтенант.

Усадил в кресло, принялся торопливо крепить датчики. Руки дрожали, и Морозов от этого страдал. Рябов ни о чем не спрашивал, рассматривал флегматично какую-то точку на стене. И даже когда Морозов вогнал ему в вену шприц, не изменился в лице. Сделав укол, Морозов отложил шприц в сторону, похлопал Рябова по щеке:

– Как мы себя чувствуем?

– Нормально, – ответил Рябов, а у самого уже помутился взгляд.

– Вот и хорошо, – сказал доктор. – Вот и славненько.

Он очень торопился, но тем не менее находил время выйти к Бородину. Тот сидел в кресле мрачный.

– Все будет хорошо, – неизменно обещал Морозов.

Бородин ему ничего не отвечал, и доктор причину знал, потому что сам запер входную дверь и спрятал ключ, обрекая Бородина на ненавистный, но неизбежный до поры плен. Окном Бородин тоже не мог воспользоваться, там стояло пуленепробиваемое стекло, и Морозов, обнаружив это, оставался спокойным.

Через полтора часа веки сидящего в кресле человека стали подрагивать. Морозов не мог ждать, пока человек пробудится окончательно, ударил того несколько раз по щекам, и в ответ – взмах ресниц.

– Фамилия? – требовательно сказал Морозов. – Быстро!

– Митяев.

– Митяев! – повторил доктор и рассмеялся. – Митяев, черт тебя побери! Ох и навострился я с тобой обращаться!

А сам тем временем торопливо снимал с головы Кирилла датчики.