Оглянулся, лихорадочно ощупывая взглядом комнату, увидел стул.

– Хотя бы стул возьмите, Кирилл. И когда кто-то из них войдет – ударьте что есть силы. Поймите, от этого ваша жизнь зависит. Никто вам здесь помочь не сможет, кроме вас самих. Свалите одного, а со вторым уж как-нибудь справитесь.

– Нет! – качнул головой Кирилл.

– Боитесь?

– Нет, просто не смогу. Человека ударить не смогу.

Никакой это был не Рябов. Доктор едва не застонал от ощущения собственного бессилия.

Открылась дверь, вошел Хатыгов. Лицо у него было каменное, так что даже смотреть страшно. Сказал, почти не разжимая губ:

– Вы поторапливайтесь, доктор. Виталий Борисович вернется…

– И – что? – осведомился Морозов, глядя в окно.

– Ему Рябов нужен.

– Рябов?! – взорвался Морозов.

Схватил со стола шприц, наполнил его какой-то прозрачной жидкостью, показал рукой:

– Туда сядьте, Кирилл!

Митяев пересел в похожее на стоматологическое кресло.

– Рукав закатайте! Живо!

Морозов отрывисто распоряжался и бледнел прямо на глазах. Хатыгов наблюдал за ним, в задумчивости похрустывая пальцами. Морозов сделал укол, отбросил в сторону шприц.

– Голову на подголовник! Не шевелитесь!

Митяев покорно позволил укрепить на своей голове датчики. Он становился медлительным и сонливым. Через десять минут он закрыл глаза.

– Выйдите! – сказал отрывисто Морозов.

– Это вы мне? – осведомился Хатыгов, хотя и так было понятно, что ему.