Опять Анна кивнула.
– Вы не сможете улететь, документов у Кирилла нет, но и времени тоже нет, чтобы их выправить. Поэтому лететь будете из Киева, там, на Украине, доставайте документы, какие угодно, лишь бы вылететь.
Достал пачку долларов, протянул. Деньги взяла Анна, спрятала их в сумку.
– Там контроль, – сказал Морозов. – На украинской границе. Сойдете с поезда и дальше идите пешком. Никто не остановит, я к родственникам не так давно ездил, видел тамошние пограничные порядки. На украинской стороне сядете в любую электричку – и вперед.
Взглянул на часы.
– Пора!
Миновали зал ожидания, вышли на платформу. Анна и Кирилл были молчаливы и, как показалось Морозову, подавлены. Чтобы их приободрить, доктор сказал с напускным воодушевлением:
– Вот ваш поезд! Все позади!
Но они никак не отреагировали на это. Только у самого вагона, прощаясь, Анна спросила, заглядывая Морозову в глаза:
– Мы никогда не сможем сюда вернуться?
У него сжалось сердце.
– По крайней мере, в ближайшее время, – сказал, терзаясь. – Пока здесь все не утихнет.
Анна кивнула и вдруг поцеловала Морозова.
– Спасибо, – сказала. – Мне кажется, вы сделали для нас что-то очень важное.
– Пустяки, – ответил Морозов.
Он всего лишь спас им жизнь.
61
Морозова искали два месяца, но не нашли, потому что он предусмотрительно уехал из Москвы. Потом все утихло. Виталия Борисовича, по слухам, уволили. Хатыгов ушел сам, не дожидаясь, пока и до него дойдет очередь, и когда Морозов вернулся наконец в Москву, о нем никто уже и не вспоминал.
С Бородиным они встретились случайно на одном из приемов. Морозов дрогнул в первый момент, потому что почувствовал себя виноватым перед этим человеком за происшедшее, но Бородин подошел первым, поздоровался как ни в чем не бывало, и Морозов понял, что прощен.
– Как ваш крестник? – поинтересовался Бородин.