Глинская молча курила, слушая радио.

«…Один из участников акции протеста в Московском районе погиб… Движения по Московскому проспекту нет — митингующие блокадники перекрыли его… Продолжается экстренное совещание губернатора города с инициативной группой, организовавшей у здания администрации Санкт-Петербурга несанкционированный митинг…

Петербургские митингующие требуют отставки президента РФ и губернатора Санкт-Петербурга… Милиция предпринимает пока неудачные попытки оттеснить…»

— Хороши у вас ветераны, — заметил я. — Боевые.

— А у вас? — Таксист покосился на меня. Он явно принимал нас с Глинской за темных личностей.

— У нас — все сидят как цуцики, — усмехнулась Глинская.

— А где это, у вас? — осторожно спросил таксист.

Я неотрывно, до рези в глазах, глядел на крутящиеся зеркала входной двери, боясь пропустить Лизу с Гришкой. Но все же я их проворонил.

— За «Волгой», — неожиданно ответила Глинская таксисту, и мы влились за серой «Волгой» в поток толчками ползущих машин.

Вскоре я принял Лизино SMS: «Московский вокзал. Отправление 21.40, вагон 7» — и отписал: «Мы рядом».

— Если вам на вокзал, — догадался таксист, — можно дворами быстрей проскочить.

— Нет, — категорично ответила Глинская, — за «Волгой».

На Московском вокзале мы были за полчаса до отхода поезда.

— Купи любые два билета, — распорядилась Глинская, — а я поищу псевдо-Гришку. Он должен ехать где-то по соседству, скажем, вагон с пятого по девятый.

Когда я вернулся, она прохаживалась по перрону.

— Они поедут в СВ, — сообщила Глинская. — Двойника не видно. Конечно, он может подсесть и ночью, когда все спят. Но это для него хуже.

— Чем?

— Скорее обратит на себя внимание. Ты, Саш, тоже походи — посмотри. Все же он должен сесть сейчас.

Мы не спеша шли вдоль поезда, разглядывая отъезжающих и провожающих, под далекий срывающийся вой громкоговорителей и ответные тысячеголосые взрывы митингующих ветеранов.

Поезд тронулся под марш со стороны Невского: