Как только между ней и косяком образовалась щель, я вставил туда своё плечо, а Ткач ударил в полотно ногой. Мы один за другим ввалились в квартиру, где в прихожей, под вешалкой, в куче одежды барахтался её хозяин. Кровь из расквашенного носа уже залила и его поношенный сальный свитер, и треники. Ткач вынул нож и поднял страдальца, приставив кончик лезвия к его кадыку. Ощутимо запахло мочой.

– Как тебя зовут, болезный? – Я мельком осмотрел кухню с ближайшей комнатой и уставился на трясущегося хозяина хаты.

– Илья.

На нас испуганно смотрел жалкий маленький человечек из давно минувшей эпохи. Типичный довоенный обыватель: тапочки, майка, заправленная в кальсоны, поверх этого треники с лампасами и заляпанный жиром растянутый свитер с протёртыми локтями, заплывшая шея и двойной подбородок, блестящая лысина и вьющиеся островки волос над ушами.

– Послушай, Илья, сейчас ты нам покажешь, где тут сейф у твоей жены, и пойдёшь менять портки. Если мы не найдём взаимопонимания в этом вопросе, то этот злой дядя отрежет тебе голову.

– Я… я… я… она не жена мне, а жиличка.

– Да, – встрял Ткач. – Того Константином звали.

– Насрать. Где сейф?

– Там, – указал Илья на дверной проём трясущейся пятернёй, – в их комнате.

– Отлично! – Я отправил Илью пинком в ближайшую пустующую комнату, а сам направился в указанную. Ткач пошёл за мной, но остался на пороге, чтобы контролировать входную дверь.

Сейф стоял почти рядом со входом в комнату и выполнял роль тумбочки. Сверху он был накрыт кружевной салфеткой, на которой стояло до чёрта всякой мелочи: от тикающего будильника и нескольких фаянсовых статуэток до вазочки с конфетами и шкатулки с нитками. Да и вся комната выглядела так, как будто её оставили полчаса назад. Ни пыли, ни паутины, и даже торшер горит.

Удивляться уже надоело, и я, достав ключ, принялся ковыряться в замке.

Щёлк.

В тот самый момент, когда тяжёлая металлическая дверца со скрипом подалась вперёд, торшер замигал и погас, погрузив нас с Ткачом, изнывающих от нетерпения, в полную темноту.

– Ёб твою… – подал голос напарник.

Где-то недалеко попробовала на вкус тишину длинная автоматная очередь.

– Посвети. – Я взял в руки дробовик и отошёл, чтобы не маячить в проёме окна. Ткач завёл динамо своего фонаря, и по комнате заплясали причудливые тени от тех самых статуэток на сейфе. Я сунул руку в его холодное чрево и извлёк пригоршню трухи, когда-то бывшей, наверное, ценной бумагой. При этом внизу в темноте что-то брякнуло об пол.

– Она! – рассмотрел я пластину в свете фонаря. – Валим отсюда.

– Илью этого так оставим?

– Заземлим на всякий случай. – Я вынул нож и пошёл в комнату, где, забившись за шкаф, сидел хозяин квартиры.