Теперь, чтобы заставить его перестать быть таким капризным и по-настоящему трахнуть меня…

Я жду в постели, пока он закончит возиться с моим замком. Я стараюсь убрать свои слегка влажные волосы с подушки. Мы быстро ополоснулись после нашей выходки в ванной, когда Отис отказался трахаться в знак протеста против моего подлого поведения. Все в порядке, я бы отстояла. Я все еще была чувствительна и нисколько не сомневалась, что к тому времени, когда я вырублюсь, я буду лежать в постели с его опустошенным членом внутри меня.

Уделяю это время одиночеству, чтобы ответить на множество сообщений от моих друзей и родителей, моя мама кричит на меня за то, что я не вернула ей драгоценности, как я обещала, мой папа сердится, что выписка с моей кредитной карты значительно превысила мои карманные расходы, Элиза с кучей сообщений о том, что мы сделали после того, как бросили их, и Джеймс спрашивает у меня пароль от моего стримингового сервиса, я едва замечаю, как мой мужчина заходит в спальню. Как и раньше, он останавливается у входа, подняв руки, чтобы ухватиться за раму наверху. Он кладет голову на свой рельефный бицепс.

Я не могу этого объяснить, но от этого зрелища я мгновенно становлюсь мокрой.

— Ты идешь спать? — я отбрасываю свой телефон в сторону и похлопываю по пустому месту рядом с собой, чтобы поманить его.

Он не двигается, и мой левый глаз дергается. Не будь агрессивной, Грета. Соблазни его.

Используя другую тактику, я делаю все возможное, чтобы проделать то милое дерьмо, которое, как я видела, Элиза проделывала с Андресом, когда она раскрывает ему объятия, широко раскрыв глаза и выпятив нижнюю губу, и он, черт возьми, бросается к ней. Я метафорически пинаю ногами в знак победы, когда понимаю, что эта уловка работает не только с центральными нападающими ростом шесть футов семь дюймов и склонностью к девственницам.

Когда вес Отиса придавливает меня, его голова покоится на моей груди, он ворчит:

— Я все еще злюсь на тебя.

— Ты можешь злиться на меня и трахать меня одновременно?

Он не отвечает, и я играю на бонго у него на заднице. Улыбка, которую он прячет, обжигает мою кожу, впервые появляясь с тех пор, как он слишком быстро закончил в ванной.

— Я не машина, женщина! На это нужно время, знаешь ли, — он прижимается ко мне всем своим телом, обтянутым боксерами, и покорно вздыхает. Затем он хмыкает и поднимает голову, выражение его лица искажено тревогой.

— Боже, я так расстроен, что не думаю, что у меня когда-нибудь снова встанет.

Пожалуйста, пусть это не будет правдой. Я слишком возбуждена для этого дерьма.

— Зачем тебе понадобилось заставлять меня кончать вот так? Я хотел сделать это внутри тебя, — скулит он.

— Я тоже, Форди, — говорю я, передразнивая его раздраженный тон. Я беру его лицо в ладони и чмокаю в губы, надеясь успокоить его, прежде чем я разрушу его самооценку честностью. — Но мы с тобой оба знаем, что ты не продержался бы и одного удара.

Он разевает рот и пытается отстраниться от меня, но безуспешно. Когда он заговаривает, его голос наполнен мукой.

— Ты так ошибаешься! Я мог бы продержаться по крайней мере три! Четыре, если бы ты не была такой мокрой, и если бы я действительно вложил в это свое сердце и душу

— Конечно, ты мог бы.

И вот так соревновательный порыв Отиса берет верх, и он высвобождается из моих объятий, полный решимости доказать свою точку зрения. Он тянется к прикроватному столику. Мне просто не терпится, чтобы надо мной доминировали, и я сбрасываю простыни с ног, развязывая узел халата.