— Встали, приготовились!

Самолет сотрясало, стоять было трудно, за открытой дверью зловеще ревел воздух.

— Выход по моей команде. Руки у вас где? Правая на вытяжном кольце, левая на запаске — только так. Оттолкнулся как следует — и ложись на небо. Усекли?

Аня смотрела, как приближается ее очередь. Молодые люди прыгали, и их уносило в бездну, как песчинки, поток воздуха смахивал беспомощные фигурки, и они пропадали где-то позади. Аня оглянулась и увидела на лице Сережи и незнакомого худенького паренька одинаковый беспредельный ужас. Хотела сказать несколько ободряющих слов, но не успела. Толкнулась лицом в распахнутую дверь, внизу пустота, в душе гибельная решимость: «А, не все ли равно…», вспомнила, что надо принять стартовую позу…

— Пошла! — закричал выпускающий, хлопая Аню по плечу.

Толчок — инструктор подпихнул в спину — и провал, что было дальше, Аня не помнила, пока не повисла на стропах открывшегося парашюта. Устроилась половчее, лямки были подогнаны хорошо, сидеть удобно, как на качелях. Постепенно вернулась способность соображать, сметенное сознание подсказало, что надо обезвредить запаску, как учили. Она хотела посмотреть, где Сережа, но над головой заслонял обзор купол парашюта. Глянула вниз: под ногами расстилалась земля как географическая карта, вся в разноцветных пятнах. Ветер резко дул в уши, но больше никаких звуков, только невообразимая тишина, яркая голубизна, красота, недоступная человеку на земле. Хотелось петь или просто кричать в беспредельном просторе. Торжественное блаженное одиночество действительно рождало мысли о близости к Богу, как интуитивно угадал Сережа. Аня чувствовала, как ширится сердце от избытка чувств, вернее это было наслаждение в чистом виде, а все заботы, тревоги, мучительные думы растаяли без следа. Вот он великий секрет общения с небом — полное очищение, первозданная радость, как при рождении.

Ниже и в стороне, белея в лучистом воздухе, один за другим влеклись к земле купола парашютов, еще ниже летали птицы, поразительно было смотреть на птиц сверху, такого просто невозможно представить на земле.

Ане по курсу подставилось облако, ее неудержимо затягивало в густую заверть неподвижного пара, вот потекли вдоль тела струи, клочья плотного тумана, купол наполнился облаками и собственная грудь, глаза, лицо, волосы в облаках: «Я стала настоящей снегурочкой».

Но что это — земля уже близко, так скоро? какая досада! надвигается со страшной скоростью. Пора брать управление на себя… как они там называются — клеванты, вот ими и управляют…Что говорил Дима: за левую потянул — пошел влево, за правую — наоборот, потянул обе — зависнуть можно, но не нужно — опасно. Это только над самой землей, чтобы снизить вертикальную скорость, и ещё надо встать против ветра, иначе по земле размажет.

Напружинилась, ноги вместе, но о землю все-таки долбануло чувствительно и протащило на боку несколько метров. Вытянула стропу, погасила купол, как учили, все-таки молодец — можно собой гордиться: почти все сделала правильно. Собрала парашют и увидела Сережу.

Милый, бесценный Сережа — на лице его виднелись следы недавних слез. Что пережил он в небе, Аня так и не узнала. Он обнял сестру и произнес всего две фразы:

— Знаешь, что я понял? О жизни нельзя судить только с земли.

Мимо прошествовала в обнимку еще одна родственная пара: худенький паренек и девушка из самолета — было заметно, что брат по-глупому счастлив — они громко переговаривались, хохоча и перебивая друг друга. Все, кто возвращался на базу, были веселы, горды собой, смеялись и бессвязно обменивались впечатлениями, только Сергей молчал, но глаза его сияли, словно вобрали в себя отсвет лучезарных высей

— Ну, что скажете? — подошел Дмитрий. Он приземлился вслед за Сережей. — А ты молодец, Серега, прыгнул все-таки. Я думал, не решишься.

— Так для того и сеструху взял. Она прыгнула, я за ней, не мог я выглядеть последним трусом. — Он поцеловал Аню и добавил очень серьезно: — Спасибо, Анюта.

— А у вас какие впечатления, Анечка? — не унимался Дмитрий.

— Потрясающие! Но все так быстро кончилось, время спуска показалось мне слишком коротким.

— Так приезжайте еще. Только учтите, лучше не втягиваться — это не лечится.

— Теперь понятно, почему парашютисты «прыжканутые», — заулыбался наконец Сережа. — Приедем, обязательно. Надо все поскорее повторить.