Ящер рванул вперед, раскрывая пасть, попытался закончить дело одним ударом — но щупальца Тифа уперлись ему в морду, обхватывая с боков и стараясь не попасть на режущие кромки огромных клыков, напряглись, впились, пробуривая костяную броню, и — остановили. Ящер надавил, упираясь лапами, Тифа поволокло по земле, сдвигая на пару метров в сторону, но дистанцию до страшных челюстей он пока держал.

К сожалению, одним ящером вражеские силы не исчерпывались.

Кукловод не стал тянуть и бросил в атаку все свои силы.

Сорвалась с места сборная мутантская россыпь, сбиваясь в стадо и вытягивая атакующий клин, нацеленный в бок живому форту. Снялась с места гигантская многоножка, потихоньку набирая разбег, ее бесчисленные лапки перебирали с невероятной скоростью, отдельные движения просто смазывались.

Остатки наиболее боеспособных защитников сбились плотнее, ощетинившись остатками длинномерного оружия в попытке изобразить нечто наподобие волнолома. Волнолома не получилось, получился лишь небольшая кочка. Оставалось надеяться, что этого хватит хотя бы на то, чтобы отклонить первый удар, и он не опрокинет на фиг и так с трудом удерживающего равновесие Тифа. А потом те, кто выживут, попытаются парировать атаку многоножки. Оптимизм на грани идиотизма!

В который уже раз за сегодня они вот так стоят перед набегающей волной и считают метры до столкновения? Видимо, в последний.

Двадцать метров дистанции, десять…

Шшшурх!

Фонтан ошметков, грязи и крови. Настолько плотный, что многие не устояли на ногах. Хаос, маты, ор. Кого-то тошнит, хотя казалось бы…

Наверное, так выглядело бы стадо хомячков, перееханных газонокосилкой. Вот только «хомячки» — здоровенные бронированные туши по паре сотен килограмм каждая. Газонокосилка, впрочем, вполне им соответствует.

Находившаяся дальше всех от поля боя многоножка оказалась куда быстрее, чем можно было от нее ожидать. Вот она еще вдалеке, начинает неспешный разгон, а потом раз — и проносится бешенным локомотивом, отсекая атакующую волну мутантов. Лапки многоножки перемололи все живое буквально в фарш, проникая сквозь их толстую костяную броню как нож в масло, и это — не сбавляя бега.

Обойдя форт сбоку, многоножка заложила резкий вираж, подлетела к замершему ящеру и обвила его кольцом, вонзая свои лапки-лезвия всюду, куда смогла дотянуться.

Ящер возмущенно взревел и рванулся, ломая часть удерживающих его голову пик и отбрасывая остальные. Лапы ящера лихорадочно замолотили по нежданному наезднику, пытаясь поскорее от него избавиться. Не тут-то было — многоножка держалась всеми своими бесчисленными лапками и сбрасываться отказывалась.

С броней ящера, правда, у нее дела шли не так весело, как раньше с его более маломерными сородичами. Лезвия с трудом входили в прочную кость на считанные сантиметры, и нанести противнику существенный урон не выходило. Впрочем, ситуация была взаимной — многочисленные конечности ящера лишь бессильно грохотали о серый панцирь. Увы, основное оружие ящера — его огромная пасть — не была предназначена для атаки чего-то вошедшего в столь плотный контакт, о чем он наверняка сейчас жалел.

Быстро сообразив, что дело пахнет жареным, ящер метнулся к каменной стене и замолотил о нее свернувшейся многоножкой. Получилось громко, но не слишком эффективно — подыхать многоножка вроде не торопилась.

Спокойно понаблюдать за боем тяжеловесов Павлу не дали. Несмотря на впечатляющее побоище, устроенное многоножкой среди массовки, у кукловода все еще оставались резервы, чтобы попробовать переломить ситуацию в свою пользу. Один из этих «резервистов» едва не познакомился получше со вкусом Павловой головы. К счастью, Анна гораздо внимательнее следила за окрестностями и не щелкала клювом, в отличие от него самого.

Повисшая на лезвии копья перед самым лицом Павла помесь мокрицы и богомола яростно извивалась и шипела, намекая, что «спасибом» тут не отделаешься. Минимум пол-лица он Анне должен, как не крути.

Снова завертелась неумолимая мясорубка рукопашной. Сбросить тварюшку с лезвия, добить. Принять на «наруч» бросок следующей, придержать, подставить под удар соседа. Повторить, еще и еще.

Люди дерутся молча, сил на крики уже не осталось. Шума и без того хватает — орет обиженно ящер, грохочет по камням панцирь многоножки. Шипит разлитая повсюду кислота. Булькают и чавкают щупальца. Шелестят, скрипят и гудят набегающие мутанты.

За шиворот льется какая-то гадость, кажется опять прорвался один из «трубопроводов». На это уже никто не обращает внимания — спасибо, хоть не кислота. Ноги по колено утопают в жутком составе, взбитом и смешанном из всего вылитого и вываленного на землю за последние часы. Левый глаз сощурен, чтобы защититься от слепящих лучей закатного солнца. Блок. Удар. Переступить. И снова.