– Я? Несправедлив?! Да вас с сестрой все знают, как лентяев и наглецов. Повисли на шее у бедной матери. Она из кожи лезет, чтобы вас выучить и прокормить, а вы…

– Папа, Родриго получит диплом, и всё будет по-другому, – робко вступилась за друга Флавия.

– Не болтай ерунду. Он весь пошёл в отца. Тот проиграл магазин в карты и скрылся, а этот тянет из матери деньги.

– Мы выкупим магазинп. Вот увидите, выкупим. – На глазах Родриго показались слёзы горечи. Он отвернулся, чтобы Флавия не увидела их.

– Ничего вы не выкупите! Мне жаль твою бедную мать. С такими детьми она обречена на нищую старость.

Алваренга вплотную подошёл к Родриго и, отчётливо произнося слова, сказал:

– Ты никогда не получишь мою дочь в жёны, понял? Не для того я ращу её один, чтобы отдать такому голодранцу. Найдём что-нибудь получше.

– Не слушай его, Родриго! – Флавия бросилась к ним, но отец, схватив её за руку, поволок в дом. – Пусти, мне больно, – завизжала Флавия.

Из окна «мерседеса», застрявшего в уличной пробке, за этой сценой наблюдал холеный пассажир.

– Жуть! – прокомментировал он. – У этих людей нет никакого стыда и никакого понятия о чести.

Шофёр промолчал.

Раздражённый его неодобрительным молчанием, хозяин нарочито громко отчеканил:

– Я ведь сто раз просил не ездить по этим улицам! Ты что, издеваешься надо мной?

– Простите, пожалуйста, – кротко ответил шофёр. – Мы успеем.

– Откуда ты знаешь, успею я или нет? Откуда ты знаешь, сколько стоят каждые полчаса моего рабочего времени! И потом, когда будет исправлен кондиционер? Я задыхаюсь в этой вони. – Холёный пассажир резко открыл дверь и вышел из машины. – Предупреждаю тебя в последний раз: если ты будешь возить меня по этой паршивой улице, – поищи другого хозяина.

– Но на этой паршивой улице жила ваша бабушка! – сказал насмешливо голос за спиной.

Сеньор Силвио обернулся и увидел Женуину. Несколько секунд они, молча, смотрели друг на друга. Первым опустил глаза Силвио. Пытаясь скрыть смущение, он вынул из кармана платок, вытер лоб.

– Мы здесь зарабатываем на хлеб себе и детям, и незачем оскорблять нас за то, что мы бедны, – громко сказала Женуина.

– Я вас не знаю и знать не хочу, – пробормотал сеньор Силвио и стал торопливо протискиваться сквозь толпу бедно одетых людей.

Вслед ему пронзительно свистнул чернокожий Вашингтон, торгующий за соседним прилавком.