- Ясно…
Игорь забрался обратно в КУНГ аппаратной машины связи, связался с управлением дивизии.
- Товарищ генерал, подполковник убыл в расположение первого батальона, связи с ним пока нет.
- Бухаете там, сволочи? – спросил генерал. – Я вас там всех под арест!
По голосу, исходящему из динамиков, даже с трескающим шумом, Котлов понял, что генерал находится в таком же состоянии, в котором сейчас пребывал и командир полка.
- Никак нет, товарищ генерал!
- Завтра приеду и лично посмотрю, как ты мне плацдарм взял!
Связист, обеспечивающий работу радиостанции, едва сдерживал смех.
На командном пункте полка говорить можно было только с начальником штаба шестьсот шестого – он ещё пока держался. Выяснилось, что у Игнатьева сегодня был день рождения, и офицеры немного переборщили с употреблением, или же алкоголь был контрафактный, а потому такой убийственный.
Игорь довёл ему требование Шмелёва утром доложить о форсировании реки и о возможном прибытии генерала на командный пункт полка.
- Он может, - начальник штаба успел подтвердить намерения генерала и выключился окончательно.
Игорь посмотрел на Жарова:
- Вот смотри, здесь есть всё, что ты хотел: вот начальник артиллерии, вот командир разведроты – бери, уточняй, что тебе для планирования надо.
- Я не на это учился, товарищ полковник, - ответил Денис. – Я учился воевать, а не вот этому, что я вижу здесь.
- Капитан, мы с тобой не в силах ничего изменить, - по-дружески сказал Котлов. – Нужно просто смириться с этим.
- Нет, товарищ полковник. Смириться с этим нельзя. Это вот вы уже двадцать лет в армии, они, наверное, не меньше – вы смирились. И потому здесь вот это. А я – нет. Я не могу с этим смириться. Я офицер – человек, которого Родина пять лет учила защищать свою страну, свой народ, выполнять разные другие военные задачи. И меня учили выполнять эти задачи с умом, чтобы всё было организовано, чтобы каждая деталь была учтена. Чтобы было взаимодействие, поддержка, огонь и манёвр. А ничего этого нет. Есть вон, - он кивнул в сторону спящих. – Пьянство и полное безразличие ко всему происходящему. К своим собственным действиям. К человеческим жизням. Есть обман, возведённый в высшую степень. Ведь согласитесь со мной, что мы сейчас обманываем самих себя! А зачем? Мы начали войну…
- СВО, - поправил Котлов.
- Мы начали войну, - настойчивей произнёс капитан, сделав ударение на последнем слове. – И надо идти к победе. А как идти? С кем? Кругом безответственность и безграмотность, которые мы получили за последние годы. На пьедестал больших должностей встали такие военные деятели, которые позволяют себе обсуждать стратегию, не зная, что такое карточка огня мотострелкового отделения. К чему мы придём с такими «профессионалами»? Впрочем, уже пришли…
- Денис, остановись, - сказал Котлов. – Ты смотришь на ситуацию со своей колокольни, но по мере роста должности, открываются новые горизонты, и оценка происходящего сильно меняется. Ты оперируешь максималистскими взглядами, которые свойственны твоему возрасту. Когда я был капитаном, я тоже не понимал смысла действий генералов, но я несколько лет проработал на самом верху… и уж поверь, там не всё так плохо, как ты думаешь.
- И всё же… завтра мы пойдём в бессмысленную атаку, совершенно не подготовленную для того, чтобы иметь успех. Если я погибну, а я чувствую, что так и будет, считайте мой монолог обвинением в адрес того бардака, который охватил мою армию. Я уверен, что рано или поздно мы наведём в армии должный порядок, другого выбора у нас нет. Но ведь всего этого можно же было избежать, правда?