— Так вот какую работу ты себе нашел! — прошептал наконец с усилием Савчук. — Позорить отца вздумал, крадешь на моем посту, будто я тебе в этом помогаю! Нет тебе прощения, негодяй! Не сын ты мне, а вор простой! Выходи, вставай, идем в участок.
Василий поднялся с полу, взялся за бока, принял вызывающую позу и, нагло смотря на отца, проговорил:
— Ну что же, ведите, господин городовой, вашего сына-вора к приставу, посмотрим, что он скажет на это, как наградит вас! Ха-ха-ха, вот орден-то заслужите за раскрытие кражи!
Савчук как-то съежился от этих слов, поднял было револьвер по направлению к сыну, но, встретившись с его дерзкими глазами, как бы очнулся и опустил руку.
На мгновенье у него мелькнула мысль скрыть преступление сына для избежания своего позора, спрятав его и товарища за прилавок или в шкаф и сказав дворникам и Калине, что веры уже скрылись. Но это было только мгновенье. «А присяга, — мелькнуло у него в голове, — да и этим его все равно не исправишь, повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сложить».
Выпрямившись, Савчук с презрением посмотрел на Василия и поднес к губам свисток. Раздался пронзительный свист, вслед за которым в магазин с шумом ворвался Калина с сторожами и дворниками.
— Чего ты Савчук сумрачный такой, словно не рад задержанным? — говорил Калина бледному товарищу, шагавшему с поникшей головой, полной тяжелых дум, около воров, сопровождая их по направлению к участку.
Савчук ничего не ответил.
Василий же переглянулся с товарищем и усмехнулся, но ничего не сказал. Он все-таки надеялся, что отец для избежания позора даст ему возможность бежать.
Придя к участку, Савчук попросил товарища пойти с арестованными к дежурному околоточному надзирателю, сказав, что забежит на минутку в казарму за записной книжкой, которую забыл под подушкой.
В казарме было тихо, прикрученная лампа тускло освещала длинную комнату с рядами кроватей, на которых мирно спали утомленные за день городовые. Дремал, облокотившись на стол, и дневальный.
Подойдя осторожно, чтобы не разбудить дневального, к своей кровати, Савчук вынул из кобура револьвер, приложил к виску дуло и, проговорив: «Господи, прости, мертвые сраму не имут», — спустил курок… [92]
Праздник Управления С.-Петербургского Градоначальнина и столичной полиции
С разрешения Господина Министра Внутренних Дел, статс-секретаря П. А. Столыпина, по докладу С.-Петербургского Градоначальника, Свиты Его Величества генерал-майора Д. В. Драчевского, 9-го мая, в день перенесения мощей св. Николая Чудотворца, установлен праздник Управления С.-Петербургского Градоначальства и столичной полиции. По этому случаю, после Богослужения в церкви Градоначальства, в 1 час дня, в конногвардейском манеже, было совершено молебствие, а затем состоялся парад чинам столичной полиции, речной полиции и служителям пожарной и полицейской команд, под общей командой полицеймейстера, полковника В. Ф. Галле. Ровно в час дня в манеж прибыл С.-Петербургский Градоначальник, Свиты Его Величества генерал-майор Д. В. Драчевский, встреченный помощниками Градоначальника: генерал-майором О. И. Вендорфом и действительным статским советником В. В. Лысогорским, и другими высшими должностными лицами. Приняв почетный рапорт командовавшего парадом, Г. Градоначальник обошел выстроившиеся команды. Затем, был отслужен молебен с провозглашением Царского многолетия и возглашения вечной памяти всем чинам столичной полиции, погибшим при исполнении служебного долга. После окропления духовенством собравшихся на параде команд св. водой, Г. Градоначальник обратился с речью, в коей, поздравив с первым общим праздником, пожелал, чтобы этот праздник всегда объединял всех лиц, служащих в Управлении Градоначальника и столичной полиции для честной, верной и самоотверженной службы Царю и Отечеству. В заключение речи, Г. Градоначальник провозгласил тосты за драгоценное здравие Государя Императора, Государынь Императриц, Наследника Цесаревича и главнокомандующего войсками гвардии и петербургского военного округа, Великого Князя Николая Николаевича, которые были покрыты восторженными кликами «ура» и звуками гимна, исполненного оркестром пожарной команды. Парад закончился церемониальным маршем. Выразив благодарность за блестящий парад, Свиты Его Величества генерал-майор Д. В. Драчевский пригласил высших чинов Управления Градоначальника и столичной полиции, а также приставов и других начальников отдельных частей к себе на завтрак. Всем нижним чинам было предложено угощение в помещениях команд[93].
Глава XII
Школа филеров
При охране «существующего государственного и общественного порядка» департамент полиции «в целях освещения замыслов вожаков революционного движения», пользовался, с одной стороны, «внутренней агентурой», а с другой — «наружным наблюдением»; наиболее ценные сведения доставлялись департаменту именно «внутренним» наблюдением, которое осуществлялось при помощи разного ранга «сотрудников», иногда весьма крупных провокаторов, проникавших в самую глубь революционных организаций, причем для замаскированна истинного характера своей деятельности этим полицейским агентам приходилось принимать иногда самое серьезное участие в работе революционных организаций. Дегаев, Геккельман-Ландезен, Азеф, Малиновский иногда шли в своей революционной работе так далеко, что это совсем не соответствовало планам их руководителей, так как ни Судейкин, ни Плеве, конечно, не предполагали, что на них обрушатся удары их агентов; однако, опасность такой игры с огнем не могла заставить департамент полиции отказаться от услуг своих секретных «сотрудников», так как все же, благодаря им, получались весьма обстоятельные сведения и о личном составе противоправительственных партий, и об организации их, и о методах борьбы, принимавшихся в тот или иной момент, и о важнейших планах революционных деятелей. Сведения эти представлялись руководителям политического розыска настолько существенными, давали им, по-видимому, такую надежную опору для охранения «исторических устоев» от всяких злонамеренных покушений, что из-за их добывания стоило идти и на явный риск, как это разъяснял Столыпин по поводу разоблачения азефовщины.
Конечно, с материалом, доставляемым этой внутренней агентурою, не могли ставиться рядом те сведения, которые получались при помощи наружного наблюдения; тем не менее пренебрегать подобными сведениями департамент не считал возможным и, напротив, прилагал все время серьезнейшие усилия к тому, чтобы расширить круг деятельности агентов наружного наблюдения, настаивая, что именно благодаря наружному наблюдению, умело поставленному, он мог во многих случаях достигнуть весьма успешных результатов в своей борьбе с различными революционными организациями; наружным наблюдением, без содействия даже иногда внутренней агентуры, раскрывались опаснейшие предприятия революционных кружков, излавливались пропагандисты противоправительственных учений, накрывались тайные типографии, захватывались транспорты революционной литературы, фабрики взрывчатых веществ, в корне подрывались террористические акты и т. п. Такие плодотворные результаты получались вследствие умственного развития агентов наружного наблюдения, вследствие серьезной теоретической и практической их подготовки опытными, авторитетными руководителями политического розыска. Однако, наряду с достоинствами, департамент находил в агентах наружного наблюдения и довольно много существенных недостатков, а поэтому, кроме обстоятельной инструкции, признавал необходимым озаботиться серьезным обучением и воспитанием филеров, т. е. агентов наружного наблюдения. Особенно внимательно отнесся к этому вопросу департамент полиции во времена Столыпина, когда выдвинулась даже на очередь идея основания специальной школы филеров.
Как видно из представленного в 1909 г. генералу Курлову краткого исторического обзора, озаглавленного «Записки для памяти», план правильной организации наружного наблюдения, организации, при которой достигалось бы соответствующее целям розыска «воспитание и обучение филеров», давно уже составлял предмет забот департамента. Уже в 1894 г. департамент, как сообщается в записке, «вынужден был озаботиться приобретением соответствующей агентуры в целях освещения замыслов вожаков революционного движения, а для разработки получаемых сведений выдвинулся вопрос о необходимости сформирования при Московском охранном отделении, как центральном по месту своего положения, летучего отряда наблюдательных агентов, в числе 30 человек, которые командировались, по указаниям департамента полиции, в разные местности империи для наблюдения за неблагонадежными лицами». Деятельность этого отряда дала настолько «благоприятные результаты», что в январе 1901 г. его состав был увеличен на 20 человек, а на содержание отряда стало отпускаться 31 800 руб. Но в 1902 г. летучий московский отряд был расформирован, причем «большая часть личного его состава была распределена по образованным в означенном году в разных местностях империи охранным отделениям, а 20 человек вошли в состав летучего отряда при департаменте». «Сосредоточение руководства центральным розыском в департаменте полиции представляло, как утверждают „Записки для памяти", значительные преимущества, так как давало возможность центральному правительственному органу пользоваться полной осведомленностью в преступных замыслах представителей противоправительственного движения и в то же время контролировать деятельность подчиненных розыскных органов, но нельзя также умолчать о некоторых неудобствах, вызывавшихся подобной постановкой дела, а именно: направленные в провинцию секретные сотрудники иногда наталкивались на тамошнюю агентуру, что по большей части вызывало провал сотрудников, а командированные филеры нередко делались предметом для установления их личностей со стороны местных властей и иногда даже подвергались задержанию».
Вероятно, вследствие этих недостатков организации П. Н. Дурново [94] решил в 1906 г. упразднить летучий отряд при департаменте; но тогда же ему был представлен доклад «О восстановлении при департаменте полиции летучего отряда филеров» с указанием, что с широким развитием боевой деятельности революционных организаций все чаще и чаще возникают случаи острого положения революционного движения в той или другой местности, вызывающее необходимость немедленного и осторожного наблюдения посредством опытных агентов. В местностях, где не имеется охранных отделений и где жандармские управления ведут дело наблюдения исключительно посредством жандармских унтер-офицеров, в большинстве случаев хорошо известных местному населению, с особенной силой выступает необходимость спешной посылки туда наблюдательных агентов, опытных и никому неизвестных. При отсутствии летучего отряда приходится в таких случаях прибегать к командировкам агентов из охранных отделений, иногда далеко отстоящих от подлежащей обследованию местности. Но такая мера приводит к необходимости ослаблять поставленное уже наблюдение в районах охранных отделений, снимать людей с налаженного дела, а с другой стороны, весьма естественно, что охранные отделения в собственных интересах стараются посылать людей худшего сорта и мало надежных, хотя серьезные обстоятельства в таких случаях требуют именно лучших сил. Личные качества филеров бывшего летучего отряда департамента представляются особенно ценными потому, что большинство из них — люди давно служащие (некоторые служили более 20 лет), прошедшие хорошую школу, дисциплинированные, хорошо знающие многих революционных деятелей и в большинстве случаев могущие вести наблюдение самостоятельно. Обращаясь к вопросу о дороговизне содержания летучего отряда, нельзя не принять в соображение, что серьезные поручения, возлагаемые на филеров, нередко представляются вместе с тем и весьма опасными для них, а вышеприведенные свойства филеров отряда приводят к необходимости хорошей оплаты их полезного и опасного труда. Перемещение же их для усиления в местные охранные отделения в действительности не принесет никаких выгод в материальном отношении, так как, при строгой определенности кредитов охранных отделений, содержание при них лишних людей должно пасть по-прежнему на секретные суммы департамента полиции.