– Если договоримся, никто не узнает о твоей помощи преступникам.

– Я ничего не понимаю, о чём Вы, начальник?

– Мне известно, Фатима, что твоя дочь Гайда давно болеет, и ей необходима операция в хорошей клинике. Шейх обещал оплатить лечение, так? Он не успеет, скоро пойдёт под суд. А с ним и ты, дорогая. За соучастие в убийстве. И кто тогда придет на помощь Гайде? Не надо плакать. Мы поможем твоей девочке, обещаю, она ни в чём не виновата, а ты спасёшь многих других.

После беседы с Фатимой Эли ещё раз убедился, насколько правдив рассказ Самиры об обработке ди-джея.

– Миха, найди мне этого Ди, но осторожно, чтобы он потом невзначай не проболтался, без него мы не выйдем на Абдулу и его команду.

– Так поехали к ди-джею домой, чего ждать, я познакомлю тебя с ним.

– Кто проживает с парнем?

– Вроде бы только мать. Я позвоню ей?

Анна ответила сразу. Извинилась, что не может говорить, так как была на курсах экскурсоводов в другом городе. Предложила связаться с Дэном по телефону.

Эли проверил, что мобильник ди-джея находится по его домашнему адресу, но на незнакомый звонок Дэн не ответил.

Вскоре приятели подъехали к дому Дэна, позвонили в двери, но никто не открыл. Окна на втором этаже, где проживал Ди, были распахнуты.

Оттуда лилась красивая фортепианная музыка. Страстная, печальная.

– Он дома? – утвердительно спросил Эли.

– Кроме него здесь некому играть. Это Бетховен. Симфония номер 9 для двух фортепиано в переложении Листа.

– А кто на втором фортепиано? – удивился Эли.

– Звучит один инструмент, но как будто перекликается с другим. Я никогда не слышал такой интерпретации.

– Миха, посмотри наверх, откуда их так много?

На дерево возле открытого окна, из соседнего парка налетела целая стая ярких зелёных попугаев. Многоголосый птичий хор нахально ворвался в пространство, наполненное тревожными звуками. Казалось, пернатые на разные лады вторили мелодии Бетховена. Услышав певцов, Дэн включил электронный синтезатор для параллельного ритма в трансе. Попугайчики-квакеры тут же взяли ещё более высокие, невообразимые для человеческого уха ноты. Ди снова, на этот раз лёгкой звонкой рябью, пробежался по затихшим клавишам инструмента, завершая третью, медленную часть «адажио мольто». Подошёл к открытому окну, взмахнул смычком, склонил голову к старой склеенной скрипке без струн и, обратившись к пернатому оркестру, произнес:

– О, друзья, не эти звуки, споём лучше что-то радостное!

– Что он сказал, доктор?