Дэн бросил заглохший скутер и продолжил идти пешком. Он не чувствовал боли в опухших ступнях и сбитых до крови пальцах ног. На «автопилоте» добрался до её дома и рухнул прямо под окнами квартиры, где ещё недавно был счастлив. Двери эти для него теперь были закрыты. Несколько дней и ночей Дэн кружил вокруг в надежде, что удаться поговорить. Его телефон и мессенджеры подруга заблокировала, но он продолжал посылать сообщения.

«…скутер из проката снова заглох, а мой байк ещё в гараже. Пришлось ждать до утра возле твоего дома. Думаю, мы не можем быть просто друзьями, потому что я люблю слишком сильно. Извини, что опять посылаю сообщение без разрешения. Я прожил ужасно тяжёлый год, всё рушилось, но ты вошла в мою жизнь, дала повод встать и почувствовать себя безумно счастливым. Ты говорила, что разлюбила, и я принимаю твои чувства.

Не имею права стоять на твоём пути, и боюсь, что тебя уже тошнит об одном напоминании обо мне»

– Ваши документы, молодой человек… Всё в порядке?

Его осветили ярким фонариком.

– Да, в порядке, офицер… Я ухожу.

Дэн устало поднялся и побрёл, не разбирая дороги. Часа через два добрался до побережья, упал на колючий кустарник, и только сейчас ощутил полное опустошение. И внутри, и снаружи тело пронизывали жгучие колючки. Они рвали на части и сердце, и мозг, простреливали каждый нерв, не отпускали и не стихали. Покрасневшие глаза опухли и горели то ли от песка, соли и ветра, то ли от слез и недосыпания. Волны сердито пенились и шипели, огромная желтая луна нервно покачивалась и пугала неизвестностью. Отчаяние и одиночество обступали и истязали душу.

«Когда же пройдут страдания и наступит рассвет?»– произнёс Дэн еле слышно.

Батарейка в телефоне почти села, но он продолжил:

«Солнце – это свет в конце туннеля.

Как только войдёшь, пути назад нет.

Настоящее, будущее – в цепях иллюзий разных верований.