Через сорок минут она, уже окончательно проснувшаяся, сидела за столиком рядом с Глебом и маленькими глотками смаковала ароматный «эспрессо». А еще через час они, как любопытные двоечники, пробравшиеся в кабинет директора, осторожно осматривали квартиру Розы Оскаровны, бабушки Марины.

– Кем она была? – поинтересовался Глеб, пройдясь по прихожей, обклеенной темными обоями, делающими ее мрачной и негостеприимной.

– Переводчиком, – отозвалась Полина, развязала шарф и аккуратно повесила его на вешалку рядом со своим пальто. – Интересная старушенция. Была начитанной, злой и постоянно курила.

– Ты хорошо ее знала? – Глеб заглянул в гостиную и вернулся в коридор.

– Достаточно, чтобы бояться как черт ладана, – ответила Полина. – Она никогда не пила, не ругалась матом, но умела обгадить любого неугодного ей человека. Роза Оскаровна воспитывала Марину в строгости, не терпела неповиновения. Чтобы исключить возможность революции, держала в комнате солдатский ремень, один вид которого мог из каждого ребенка сделать шелковое создание. С чего начнем?

– С рассказа о том, что мы все-таки ищем.

– Ключ… – Полина со вздохом присела на старинный стул, похоже, ровесник давно усопшей Розы Оскаровны. – Поверь, Глеб, это все, что мне известно. Им может быть как обычный ключ для отпирания замка, так и электронный носитель информации.

– И то, что служит для разгадки тайны, – с иронией подсказал Глеб, прошелся по коридору и открыл дверь в спальню. – Похоже, именно здесь жила старуха, – определил он по обстановке и особой «тяжелой» атмосфере, царящей в комнате. – А еще ключ – это приспособление для отвинчивания, завинчивания и приведения в действие механизма. Например, гаечный ключ. Также – это знак нотного письма и отличительный знак камергера в царской России.

– Обширные познания, – Полина подошла к нему и заглянула в комнату. – Изучал энциклопедию?

– Пришлось. Когда жил в детдоме, прятался в библиотеке от старших детей, которые издевались над нами, младшими. К счастью, они там редко появлялись. Но чтобы не вызывать подозрений у злобной библиотекарши, наводившей ужас на таких тихих и безобидных детей, как я, приходилось усиленно читать все книги подряд. Неожиданно для себя втянулся и уже ни дня не мог прожить, чтобы не узнать что-нибудь новое.

– Почему раньше не рассказывал о детстве?

– Разве мы были друзьями? – улыбнулся Глеб. – Впрочем, мы не должны были общаться. Я был помощником Андрея Адамовича, ты – подругой Марины Анатольевны. Наши миры не пересекались. Но мы теряем время в пустых разговорах. Начнем, – он потер руки. – Может, все-таки уточнишь, какой ключ мы ищем?

– Мне сказали принести ключ. И все. Будто бы Марина передала его мне перед смертью.

– А это не так? – недоверчиво прищурился Глеб.

– Она ничего мне не давала! – искренне воскликнула Полина, сложив ладошки перед грудью. – Честное слово!

– Прекрати отчитываться. Ты ничего не обязана объяснять.

– Отнюдь нет, – возразила Полина. – Ты же помогаешь мне, поэтому имеешь право знать правду. А она состоит в том, что я сама даже не подозреваю, что это за ключ и где он находится.

– Кому ты должна его отдать?

Полина, прикусив губу, молчала. Глеб, заметив ее нежелание отвечать, вздохнул, будто она пообещала ему конфетку, но не дала, и прошел в гостиную.

– Пыльно, – прокомментировал он, проведя пальцем по журнальному столику. – Сколько здесь комнат?