— Да, видеть. Этому учатся. Как ходить или говорить.
И снова повисла тишина; Серван с удивлением размышляла над последними словами своего гида. В конце концов, он умел поддерживать беседу. Разумеется, он не отличался красноречием, но умел подбирать слова. Словно не хотел тратить их зря.
Их путь пересекся с тропой сурка, сильно отощавшего после зимнего поста, и Серван снова пришла в восторг. Она засыпала проводника вопросами, ее интересовала каждая мелочь. Он отвечал охотно. Она оказалась более восприимчивой, чем ему думалось поначалу.
Дойдя до обширного плато, пятнистого от нерастаявших участочков снега, Венсан дал ей возможность передохнуть. После того как, шагая по каменистой россыпи, она натрудила щиколотки, отдых она честно заслужила. Серван с наслаждением опустилась на сырую траву и опустошила флягу с водой.
Коснувшись щек, она почувствовала, как сильно они горят. Венсан сел рядом.
— Вы немного обгорели, — заявил он. — Но скоро яркий цвет перейдет в загар, и он нисколько вас не испортит!
— Я не загораю… Я сгораю, а потом облезаю!.. Что это за вершина? — спросила она, указывая на заснеженный пик.
— Гора Пела… Я вам ее уже показывал, недавно, на берегу озера.
Она пока еще плохо представляла себе карту здешних мест, а потому, лукаво улыбаясь, ответила:
— О! Простите меня,
Он рассмеялся, и она очень удивилась. Ей казалось, что он никогда не смеется.
— У меня получилось! — гордо заявила она.
— Получилось?
— Рассмешить вас…
Отведя взгляд, он подтянул к себе колени.
— Со мной такое иногда случается, — просто сказал он.
Возможно, она не умела видеть, но читать в душах она умела. Своего рода дар или обостренное чутье. Этот человек страдал. Скорбь, ставшая щитом и облачившая его в броню печали.
Расколотый утес.
— Сейчас к нам нагрянут с визитом, — объявил он, разглядывая противоположный склон. — Пьер Кристиани, один из смотрителей парка… И друг.
— А… что он здесь делает?