– Не стоит, Адам, – прохрипел я, – Это его работа. Он делал, что и должен был.

– Н-но…, – повернулся на меня мальчик, – Он же чуть тебя не убил!

– Но не убил же, – слегка приподнялся над землёй и наткнулся ладонью на отколотый острый камень.

– Простите меня, – стражник встаёт с колен.

– Да ничего, я понимаю. В качестве извинения, помоги-ка подняться, – протягиваю руку.

– Да, конечно, – он хватает ладонь и подтягивает наверх.

Я выдавливаю всю оставшуюся силу и демонстрирую мощный мужской хват, который не производит на стражника никакого впечатления и лишь сводит его брови вместе.

– Ладно, что было, то было. Я не сержусь. – хлопаю солдата по плечу, – Отведи нас к остальным стражникам.

У напавшего в ответ задёргалась бровь.

– Ради безопасности твоего господина, – убеждаю нервного стража.

– Ладно, – процедил он сквозь зубы, – Идите за мной.

– Ну и славненько, – я поднимаю шпагу и машу Адаму рукой в приказе следовать за нами.

Спустя несколько минут мы и впрямь наткнулись на первые факела и проблески света. Подёргивания весьма тусклого огонька играли с радиусом освещения и заставляли плясать тень противоположной стены. И по выбранному стражником маршруту, путь наш лежал исключительно в ней.

– Пс, Адам, – я отошёл от латника подальше и шепнул как можно тише, – По моему сигналу создай вспышку. Только без лишних вопросов, – поудобнее хватаю шпагу и выдвигаюсь к ведущему нас гиду, – Второй, пусти четверть от себя на лезвие.

С минуту жду, когда незаметный кровавый ошмёток переползёт на шпагу, подхожу к стражнику на расстояние вытянутой руки и направляю острие в голову врага.

– Адам, сейчас!

Источник в миг распространившегося по всему коридору сияния привлекает стражника и тот сразу же поворачивается в нашу сторону, по пути хватая алебарду в две руки и прикрывая веки от нестерпимого света.

К тому времени я уже стоял на изготовке и едва сдерживал дрожь от переполняющей энергии. Стоило лишь увидеть зажмуренное лицо врага, как заряженные на выпад мышцы руки в миг рассекли воздух остриём клинка. Однако же, холодная сталь не пронзила глаз стража, а лишь увязла в мягкой плоти прикрытых век.

“Твою мать!”, – ещё сильнее я напрягаю оруженосную руку, – “Я не могу пробиться сквозь его телосложение!”, – перехватываю шпагу в левую руку, – “Даже глаз пронзить не могу!”, – правой же бью по черенку и наконец позволяю острию пронзить веко.

– Второй, обездвижь его! – ору я и едва успеваю отскочить от вскинутой алебарды.