– Аллергия, – пояснил он.

– А на что? – обеспокоенно спросила я.

– На все подряд: сыр, молоко, хлеб. И еще кучу продуктов мне есть нельзя.

– Но ты же только что ел пасту. Зачем, если тебе нельзя?

– Все нормально, – сказал он и я уловила в его интонации раздражительность, – пройдет. – В детстве хуже было.

Раздался телефонный звонок. «Мама», – пояснил он и взял трубку:

– Да, мам? – ответил он, сохраняя в голосе напряженность. – Я занят. Мам, я занят! – с каждым словом речь его набирала в гневе, а в конце он даже тихонько прикрикнул. – Некогда мне! Перезвоню!

Он экспрессивно швырнул смартфон на стол. А затем протянул правую руку к левой и вожделенно зачесался. Движения его теперь были нервные и оттого резкие. Мне вдруг стало не по себе. Однако просто так встать и уйти я не могла, поэтому решила немного разрядить обстановку:

– Тебе нравится тренером работать?

– Да, очень! – ответил он и его лицо неожиданно преобразилось. Он заулыбался. – Я свою работу обожаю! – развел он расцарапанными руками.

– Да, круто, когда нравится то, чем ты занимаешься, – сказала я и постаралась, как можно более непринужденно подвести его к прощанию. – Мне завтра на работу рано вставать, так что я вынуждена попрощаться. Прекрасный был вечер, Максим. Спасибо большое!

Этот псих, на мою беду, оказался еще и настоящим джентльменом. Он вызвался проводить меня до дома и отказов не принимал. Мне жуть, как не хотелось, чтобы он знал мой адрес, но и злить его лишний раз тоже было нельзя. Впрочем, прощание прошло без инцидентов: проводив меня до дома он сказал короткое «Пока» и, почесавшись на дорожку, скрылся в темноте. Когда железная дверь подъезда за мной захлопнулась я, наконец, вздохнула с облегчением. Залетев домой, я закрыла дверь на все три замка, хотя с момента переезда пользовалась только одним.

Этой ночью мне спалось беспокойно. Разбушевавшийся осенний ветер, словно кукловод, водил ветками деревьев по окну, прикрытому лишь одной прозрачной занавеской. Посреди ночи я подскочила на кровати вся в поту и, могу поклясться, что увидела в окне человека. Я четко разглядела крупный силуэт за стеклом и пышную прическу, совсем как у Максима… Во всяком случае, так мне показалось в первые секунды моего внезапного пробуждения. А учитывая, что я живу на втором этаже мое видение могло оказаться вовсе не выдумкой. А в следующее мгновение мне бросилась в глаза роза: алым пятном она святилась средь белых штор, развивающихся от сквозняка, напоминая жирную кляксу крови, упавшую на свадебное платье. Я с трудом заставила себя снова уснуть. Но пока глаза мои не закрылись от усталости я все посматривала в сторону окна, за которым виднелся желтый полумесяц.

Цветок, подаренный чесоточным ухажером, утром я выбросила. А вечером купила занавески. Я убила почти три часа на вшивание петелек, но это время стоило моего будущего спокойствия. Ближе к девяти я, наконец, принялась вывешивать шторы. Для бодрости духа я выпила бокал белого вина, следом налила второй и включила телевизор, где смешная рыжая женщина в синем передничке учила зрителей готовить французскую закуску. Разделавшись с первой занавеской, я принялась за вторую. По телевизору начались новости. Обычно я их сразу переключала, но в этот раз мне хотелось побыстрее закончить дело, а потому я не стала отвлекаться на поиски пульта.

– Начну выпуск с пропажи девушки в Ленинском районе. Два дня назад двадцативосьмилетняя горожанка покинула дом, чтобы купить хлеба, но обратно так и не вернулась. С заявлением в полицию обратился супруг пропавшей. В шоковом состоянии сейчас пребывает вся семья. К слову, пара воспитывает троих детей.

Слова диктора пробудили на моей коже пугливых подданных страха – мурашек. Я посмотрела на кусок ткани в правой руке: не похож он был на эффективное оружие против маньяка-убийцы. И снова мне вспомнились события вчерашнего вечера. Из головы все не выходил образ стеклянноглазого Максима в черном смокинге. И мое воображение тут же предательски подбросило ему в руку нож и меня охватил, леденящий душу ужас.

– Это все глупости, – попыталась я успокоить себя, – если бы я вчера действительно встретилась с маньяком, то навряд ли сейчас стояла бы на окне и украшала спальню шторами. Лежала бы где-нибудь в лесу одна одинешенька.

Порыв ветра с шумом распахнул дверцу форточки. «А!» – вскрикнула я и сердце мое чуть не выпрыгнуло из груди.

***

– Марьяшка, привет! – сказала мне утром бодрая, как никогда Лена.