Книги

Поход

22
18
20
22
24
26
28
30

— Тимофей Васильевич, не хочу расставаться с вами с таким мрачным настроем. Вон мой миноносец подходит, — лейтенант указал на корабль, который потихоньку подкрадывался к нашей барже с левого борта. — Сейчас на нём до адмиралтейства, передам ультиматум, дождусь ответа и к Добровольскому с докладом. Кстати, это действительно мой миноносец, я его командир.

Я с удивлением посмотрел на Бахметьева.

— Мне надо было по делам сходить в Порт-Артур. Вот временно и исполнял на «Адмирале Корнилове», как и раньше, должность вахтенного начальника. А так мой корабль вот он — миноносец номер двести пять, бывший «Свеаборг». Если всё пройдет удачно, то буду перевозить вас на другой берег для взятия южных фортов.

В этот момент миноносец пришвартовался к барже, и лейтенант, попрощавшись, ловко перебрался на свой корабль. А наш пароход потянул баржи дальше. Вскоре мы достигли причала у Тонгку и начали выгружаться.

Тонгку — это небольшой городок, расположенный на левом берегу реки, с пристанью и станцией Китайской Императорской железной дороги, ведущей через Тяньцзин на Пекин. Через реку виднеется другой городок с заводами и мастерскими, который называется Сику. От Тонгку есть ещё одна линия железной дороги, которая идет вдоль Чжилийского залива на Шанхайгуань до Инкоу. В общем, с военной точки зрения Тонгку — город стратегического значения.

Я стоял на твердой земле и смотрел, как с барж на пристань по трапам сходят бойцы моего отряда, тут же разбиваясь по взводам. На реке напротив причала на воде на якоре застыли английская канонерка «Algerine», два английских контр-миноносца «Fame» и «Whiting» и японская канонерская лодка «Akagi».

«Ну что, пора отправляться искать командира союзного десанта капитана цур зее Гуго Поля, — подумал я. — Посмотрим, что это за вояка. Интересно он по-английски говорит, а то мой французский оставляет желать лучшего. По-немецки я только „хенде хох“ и „Гитлер капут“ помню. А нет! Ещё „фойер“ и „нихт шизен“».

Искать, слава Богу, никого не пришлось, немецкий капитан появился на пристани собственной персоной и английским языком владел свободно.

Как выяснилось, общего бивака десантного отряда нет. Англичане были на своей канонерке «Algerine». На станции разместилось сто пятьдесят японцев, которые останутся для охраны Тонгку вместе со своей лодкой «Akagi», у которой какая-то неисправность с машинами. Сам фон Поль руководил ста двадцатью матросами с кораблей «Ганза», «Гефион» и «Герта». Они расположились недалеко от станции, внизу по берегу реки.

По плану атаки фортов Гуго довёл следующее: в два часа ночи суда начнут обстрел Северо-Западного форта. В три часа ночи русский, германский и японские отряды соединяются у заброшенной батареи и следуют по дороге вдоль реки на форт. По пути к нам присоединяются английские моряки. Соединившись, отряд останавливается и выжидает конца бомбардировки. С рассветом десант атакует форт, а дальше по обстановке.

Ещё раз удивился такому чудо-плану. Окончательно выпал в осадок после того, когда узнал, что наш самый главный командир даже не провёл рекогносцировку форта и подходов к нему. Схемы форта с тыла нет. Водоплавающие, млять, одним словом. Чем занимались целый день не понятно. Время было уже больше восьми пополудни. До захода солнца оставалось около часа. Но съездить и осмотреть форт не получилось. В Тангку, как оказалось, нет ни одной лошади. А на своих двоих до форта доберешься уже в темноте. Поэтому заверив капитана цур зее фон Поля, что наш отряд готов выполнить поставленную задачу, занялся своими бойцами.

Как говорится, «война войной, а обед по расписанию». Организовали походный лагерь, приготовили ужин. После приема пищи и отдыха, начали подготовку к ночному выходу. Солдаты и унтера переоделись в парадные мундиры. Я также переоделся, натянув свою старую казачью форму. Её прихватил с собой, так как надеялся, что удастся уговорить генерал-губернатора Гродекова приписать меня к Амурскому казачьему полку.

На ремень с портупеей прикрепил две кобуры с Наганами. Через правое плечо за спину в специальные петли вставил шашку и попробовал, как она выходит из ножен. За этим занятием меня застали Станкевич и Янчис, которые удивлённо уставились на меня.

— Несколько не по уставу, господа, но, поверьте, в бою, да и в походе очень удобно. Я такой способ ношения шашки ещё в боях с хунхузами опробовал, — опередил я вопросы офицеров. — Неудобно по лесам бродить, когда она с боку висит. Цепляется, мешает.

— Тимофей Васильевич, а зачем вам два нагана? И кобура какая-то интересная, — опередил Станкевича вопросом подпоручик Янчис.

— Пётр Александрович, такие кобуры носили личники из конвоя Его императорского величества Великого князя Николая Александровича, ну и я в том числе. Очень удобна для быстрого выхватывания револьвера и открытия огня. Ну и два револьвера всегда лучше одного. На выход я ещё и маузер возьму. Итого без перезарядки двадцать четыре выстрела. Для боя внутри форта, думаю, будет полезно иметь такое вооружение. Поверьте, из-за изменения тактики и стратегии боевых действий, вызванных стремительным развитием вооружения, очень скоро солдаты будут говорить, что патронов бывает очень мало, просто мало и мало, но больше не унести.

Оба офицера синхронно хохотнули, после чего Станкевич спросил:

— И как скоро такие времена наступят?

— Мы с вами ещё застанем, Сильвестр Львович. Уже сейчас в военном-ученом комитете Генштаба, где я состою на службе, рассматривается в теории необходимость иметь в каждом пехотном отделении ружье-пулемёт и три тяжёлых пулемёта на роту. Жаль, что состояние промышленности и экономики в империи пока не позволяет осуществить такое перевооружение армии.

Поболтав ещё минут десять на тему развития армии в будущем, пошли проверять готовность отряда к возможному бою. Когда закончили смотр, времени уже было десять часов вечера. До двух утра было ещё четыре часа. Расставив часовых из тех, кто останется охранять бивак и оставляемые вещи, дал команду остальным отдыхать и набираться сил для ночного боя. Сам, сняв снаряжение и расстегнув мундир, прилёг на расстеленную плащ-палатку и попытался заснуть. Это мне быстро удалось, не смотря на жару и летающую мелкую гнусность в виде какой-то мошкары.