Глава 11. Любовь и ловушки

Тридцать первого марта нас отпустили на длинные весенние каникулы.

– Дышите. Гуляйте на все четыре стороны. Только возвращайтесь до темноты, тут горы все-таки, – отечески напутствовал нас Виксинтий.

– И шапки не забудьте надеть, – тут же прошептал Витек, передразнивая его. Но преподаватель и бровью не повел.

– Думайте. Решайте, что дальше.

– А что дальше? – спросил Кирилл.

– В конце весны вы снова вернетесь в Красноярск. Там, в филармонии, будет проходить итоговая практика. Извлечь из себя все черное, что привело вас сюда, и сдать в качестве ингредиента в хранилище академии.

Это же… Я нахмурилась. Ровно то, что предлагал сделать Сид, а Элина отговорила меня, и теперь… Я поняла, что воздуха не хватает. Снова, как в день успешной трансформации. И как тогда, когда я разбивала зеркало. Все предопределено. Не зря говорит Лия, что весь мир – безысходность, и ничего не поменять. Мы ходим по собственным следам. Нет будущего, только прошлое, в котором уже все сказано. Но Виксинтий, словно подслушав мои мысли, продолжил:

– Это будет сложно. Полгода вас вели за руку случайности, совпадения, чужие подсказки, знамения прошлого. Но летом придется наконец посмотреть в будущее. Заглянуть не в омут событий, а к себе в душу. Примерить на себя то, что ждет впереди. Это сложно. Не будет проверенных рецептов, не будет командной работы… Каждый сам за себя. Поэтому отдохните и соберитесь с духом.

А когда мы уже собрались расходиться, пока не на все четыре стороны, а по комнатам, ошалев от внезапной свободы, он сказал нам вслед:

– У вас будет два искушения. Первое – желание бесконечно себя улучшать. Сразу скажу – не стоит. Многократная трансформация отбирает слишком много сил и иссушает волю… Знаете апорию про Ахиллеса, который никогда не догонит черепаху?[9] Не советую проверять ее на практике, потому что вы в этой формуле точно не Ахиллес. Второе – иллюзия собственного бессмертия и всемогущества. Я не зря говорил, что гарантирую вам безопасность только до сдачи экзамена. Здешние земли щедрые, они полны магии, готовы возлюбить и взлелеять любого, кто придет к ним в объятия. Вы не заблудитесь на горных тропинках, увидите самые красивые первоцветы, а дождь будет обходить вас стороной. Но всему есть пределы. Не дергайте судьбу за усы лишний раз.

– Вот и пойми, что он имел в виду, – сказала Даша, когда мы закончили отдраивать окна от разводов клейкой массы и обрывков скотча. Две недели они мозолили нам глаза, и вот наконец нашлись силы и энтузиазм, чтобы устроить большую весеннюю уборку. Как в Муми-Доле. Чтобы только небо, только ветер, только радость впереди, и все такое, без красных пятен из прошлого. – Не бродить по склонам после дождя? Не есть шаурму в самых дешевых забегаловках Большого Сочи? Или не ходить ночью по спальным районам с плохой репутацией?

– Кстати, о плохих районах, – тихо отозвалась Лия. – Давно хотела сказать, но все руки… то есть слова не доходили.

Она пошарила в кармане и вытащила оттуда два перстня. Те самые, которые достались ей от игрушечного городка, и те самые, внутри которых теперь жило убийственное проклятие.

– Я хотела одно Мие отдать, а второе – себе… На всякий случай. Чтобы защитить… и защититься от злых людей, – она повела плечами и посмотрела куда-то далеко, сквозь нас, и сквозь окно, и сквозь горы на горизонте. – Только вот выяснилось, что самая злая тут я сама. И мне… и нам они уже без надобности. Я пойму, если вы их не возьмете, но… Они правда хорошие. Настолько плохие, что хорошие.

– Прости, – сказала Даша, покачав головой. Ту самую фразу, для которой я уже рот открыла. – Прости, Лия. Не могу. Очень… наглядно было. Так что я, наверное, пас.

И тут язык мой – враг мой – решил за меня. Видимо, из соображений мирового баланса и красоты композиции.