Гарднер посмотрел в глаза Саймона, полные слез, и перевел взгляд на свой блокнот.

— Если быть до конца честным, это в большей степени устраивало Эбби, чем меня. То, как мы все это сделали. Но и для меня это тоже был нормальный вариант. Я по-прежнему мог видеть дочь. — Саймон подавил зевок. — Я знаю, что Эбби никогда бы не бросила мужа. Я знал это с самого начала. Да, это больно. И да, когда она сказала мне, что беременна, я действительно думал, что все еще может измениться, но… — Он пожал плечами. — Так захотела Эбби, и в этом был свой резон. Если бы я сказал «нет», она бы с этим не справилась. Решение мы принимали совместно.

— И вы по-прежнему считаете, что это решение было правильным?

Саймон, погруженный в свои мысли, на несколько мгновений замер, глядя куда-то мимо Гарднера. Затем едва заметно качнул головой.

— Не знаю, — ответил он. — Это было самое трудное решение, которое я когда-либо принимал. Я знал, что будет тяжело. Одно дело — отказаться от Эбби, но Бет… — Он покачал головой. — Когда я узнал, что у Эбби родился ребенок, это был одновременно самый счастливый и самый ужасный день в моей жизни. Я знал, что где-то есть маленькая девочка, моя дочка, но не мог тогда увидеть ее. Но когда я все-таки ее увидел… Когда впервые подержал ее на руках… — Саймон закашлялся. — Думаю, тогда я совершил ошибку. Но было уже слишком поздно. Я не мог так поступить с Эбби, не мог запросто отойти от нашего общего решения.

— Но Эбби смогла бы вас понять. Я уверен, что любой понял бы отца, который хочет быть со своим ребенком.

Саймон покачал головой.

— Я же пообещал ей. И я знал, что смогу видеть ее, мою Бет. — Он печально улыбнулся. — Мы вдвоем выбирали ей имя. — Саймон сокрушенно покачал головой. — Я был уверен, что ее муж выдвинет какой-то свой вариант. Но ему, похоже, тоже понравилось.

Гарднер кивнул. Он не знал, что сказать этому человеку. Алиби у него было железное, говорил он, похоже, вполне искренне, но при этом Саймон Эббот все же сожалел о своем решении позволить Полу Хеншоу воспитывать Бет как свою дочь. То, что он любил Бет, было очевидно. Но при том, что они с Эбби дружно утверждали, что у них все хорошо, что-то в этом все-таки было не так. Саймон признал, что совершил ошибку и что он хотел бы стать для Бет хорошим отцом. Но если между ними все так гладко, почему же тогда она не отвечает на его звонки?

Гарднер открыл папку и посмотрел на Саймона.

— В девяносто четвертом вас задерживала полиция за драку перед клубом.

Саймон вздохнул и устало потер глаза.

— Да.

— В две тысячи первом вас снова арестовали. На этот раз по обвинению в нападении.

— Да, — снова подтвердил Саймон. — В первый раз это было недоразумение. Просто пара подростков подралась перед ночным клубом. Один козел сказал Эбби какую-то гадость.

— Эбби тогда была с вами? — спросил Гарднер, хотя по дате задержания и сам это прекрасно понимал. В рапорте было указано, что там присутствовала девушка, только имя ее не было названо. — Значит, она знала, что вы можете быть жестоким?

— Я совсем не жестокий, — сказал Саймон. — Только не по отношению к Эбби. Да обычно и ни к кому другому. Тот парень назвал Эбби сукой или что-то в этом роде, я уж не помню, что именно, и я сказал, чтобы он отвалил. Он ударил меня, но промахнулся, и тогда я врезал ему в ответ. Парень был так пьян, что не мог стоять на ногах. Вот и упал.

— В показаниях свидетеля сказано, что вы несколько раз ударили его, когда он уже лежал на земле. И что вашей девушке пришлось оттаскивать вас от него.

Саймон покачал головой.

— Это неправда. Я ударил его всего раз. И он свалился. Может, он ударился головой, когда падал. Не знаю. Полиция появилась до того, как я успел сделать что-то еще.