Илье было все сложнее держать равновесие. Не к месту вспомнилась увиденная как-то картинка: босоногий скрюченный китаец тащит на себе толстого барина, и он хмыкнул, с трудом сдерживаясь, чтобы не захохотать истерически, во все горло.
Когда-то неспешная прогулка по здешним местам доставляла ему удовольствие. Но сегодня Илья не замечал ни стройных величественных сосен, что росли по левую сторону дороги, ни журчания родника, ни шума небольшого водопада, что притаился справа, в чаще смешанного леса.
– Скоро будем на месте. Еще немного.
– Они наблюдают за нами, – прошептала Марина, и от того,
– Не глупи. – Илья попытался усмехнуться. – Солнце ведь еще не село.
«Тьма не застанет нас здесь! Пожалуйста, пусть этого не случится!»
– Читала в одной книге: вурдалаки все видят, потому что веки у них прозрачные. Лежат днем в своих могилах и смотрят, смотрят. Взгляду вампира невозможно сопротивляться. Они притягивают путников, и те подходят ближе, теряют счет времени, остаются рядом. А потом наступает ночь.
Тело Марины полыхало жаром, но при этом ее трясло, как от холода. Температура, видимо, поднималась все выше.
«Может, она бредит?»
– Мы никуда не свернем, не остановимся. Еще чуть-чуть – и будем дома.
Что, интересно, делают Арсений и другие? Наверное, перепугались, не знают, что и думать, ведь их нет целый день, а скоро уже стемнеет.
Солнце сядет с минуты на минуту: последние лучи догорают у горизонта.
Илья уже видел главный корпус, до него было рукой подать, и если бы он шел налегке и не был измотан, как сейчас, то оказался бы там в два счета. Он попытался прибавить шагу, но ноги заплетались, а мышцы сводило судорогой, и он сжал челюсти, чтобы не застонать.
В некоторых окнах горел свет, холл тоже был освещен. Пожалуй, это было расточительно, учитывая дефицит топлива для генератора, но сейчас теплые желтые огоньки казались Илье спасительным маяком.
Они были близко, совсем близко. Вот уже и подъездная дорожка видна.
– Ты чувствуешь?
Илья знал, о чем она спрашивает, потому что тоже ощущал чуждое, потустороннее присутствие. Чьи-то взгляды буравили его, прожигали кожу красным огнем. Красным, как кровь.
«Я не хочу умирать!»
– Они уже здесь.
Илье хотелось заорать, чтобы она прекратила, но кричать было бесполезно. До дверей оставалось не больше трехсот метров, и было еще совсем не темно – всего лишь тугие, сонные летние сумерки.