А потом Наталья Павловна, каждого в свое время, приняла на свои руки новорожденных Костю и Петьку и еще не теряла надежды, что со временем подержит на руках и сестренку их...
Поначалу, конечно, старики родители ревновали дочь к этой женщине. Но рассудили по-своему: какие родители не ревнуют детей своих к невесткам и зятьям? С Натальей Павловной Кузнецовой, правда, случай особый. Но побывали родители Ирины Михайловны другой-третий раз на заставе, поближе узнали пограничный уклад жизни — напряженный, суровый, и им стало понятно: не выдержала бы всего этого их дочь, не будь рядом Натальи Павловны, этой только строгой с виду, но безгранично доброй и многоопытной женщины. А когда она погостила несколько раз у них в Саратове, да когда еще узнали о ее нелегкой судьбе, о том всеобщем уважении молодых и старых пограничников к ее немалым заслугам, и фронтовым, и нынешним, оба старика посчитали, что их дочери и зятю, конечно, очень повезло в жизни, когда рядом с ними оказалась эта удивительная женщина.
А у Натальи Павловны в свою очередь появились новые друзья — родители жены Поликарпова.
7. Срочная командировка
Молодой лейтенант, и года не прослуживший в отряде, с этакой небрежностью бывалого военного человека пересказал Поликарпову по дороге содержание донесения, поступившего полтора часа назад от коменданта Горской комендатуры: в таком-то квадрате дозор обнаружил явные признаки ночевки неизвестных — потушенный костер, примятую траву, три пустые банки из-под консервированных голубцов. Следы неизвестных собака взяла только до просеки, от которой начинается погранзона.
— Следы чем-то обработаны — это как пить дать. Опытные бродяги, по всему видать. Похоже, товарищ майор, пожаловала троица разыскиваемых беглецов. Будут теперь крутить, хитрить, следы заметать. Такое дело у них в тылу получалось, теперь будут иметь дело с нами, с пограничниками. Быстренько отбегаются.
— Это называется шапкозакидательство. Откуда у вас эта болезнь? — спросил Поликарпов.
Лейтенант обиженно замолчал и за всю дорогу не сказал больше ни слова...
Старшим пограничного наряда, обнаружившим свежее кострище, был инструктор службы собак сержант Стрепетов. Майор Поликарпов хорошо знал его: этот угрюмоватый паренек из далекого архангельского Пинежья понапрасну не подымет тревоги, и если уж он со своей Кариной, собакой редкостной, известной даже в округе, не мог взять след неизвестного или неизвестных, то и в самом деле это были «опытные бродяги», как выразился лейтенант из штаба.
Сержанту Стрепетову после службы полагался сон. Но спать он не ложился — убедил начальника заставы: если уж выехали на заставу отрядные офицеры, они все равно ведь разбудят его, чтобы узнать подробности; конечно, он все обстоятельства и признаки доложил начальнику заставы, но вполне мог и упустить ненароком какие-то детали. А недоспит чуток, так ничего, на гражданке наверстает.
Он и в самом деле кое-что упустил в своем докладе начальнику заставы, да тот и не поинтересовался этим. А Поликарпов спросил первым делом:
— А чего это вы решили крюка давать, Стрепетов? Ведь кострище-то вы обнаружили за пределами погранзоны.
— Так точно, товарищ майор, за пределами. Но ведь это каких-то полсотни метров за нашей просекой. У меня давно это место на примете, очень оно удобное отсиживаться нарушителям — глубокая старая воронка от большой авиабомбы, еще с войны. Такой костер там можно развести на дне — огонек-то и в десяти метрах не увидишь со стороны, да и постель мягкая да сухая — брусничником заросла воронка. Вот я и надумал заглянуть туда.
Ночевали неизвестные в этой воронке по предположению сержанта Стрепетова не далее как прошлой ночью — брусничник еще не совсем выпрямился, но уже не кажется свежепримятым, пустые консервные банки еще сохранили запах голубцов. Пустые банки эти сержант Стрепетов, понятно, принес на заставу — вещественное доказательство все-таки... Причина, по которой его собака Карина, лучшая розыскная собака в комендатуре, не взяла след неизвестных, выяснена: на просеке, метрах в семи от предупреждающего щита «Погранзона», Стрепетов обнаружил на каменистой тропинке крупицы просыпанной махорки.
— Надо немедленно выезжать на место! — сказал лейтенант.
— Какой смысл? — спросил Поликарпов. — Сейчас темень — глаз коли. Стрепетов со своей отличной собакой и в светлое время не взял след.
— Но ведь надо же действовать!
— Надо. Кто спорит? Действовать, но не создавать видимость действия. Едем в комендатуру, там и обмозгуем вместе с комендантом, что к чему и как.
Командовал Горской комендатурой Иван Кузьмич Козлов, тогда еще майор. Встретил он отрядных офицеров приятной новостью: к поимке опасных беглецов подключается пограничная авиация — утром в семь ноль-ноль прибудет вертолет. Комендант включил в состав поисковой группы, которая будет летать с вертолетчиками, инструктора служебных собак сержанта Стрепетова и солдат — хороших стрелков и спортсменов; было бы неплохо, если бы эту группу возглавил офицер, к примеру лейтенант, прибывший с Поликарповым.
— Как ты на это посмотришь, Виктор Петрович? — спросил комендант.