— Да туточки же! — Поднятая над толпой рука. А рядом ещё одна, и другой выкрик:

— Сюда! Сюда, сеньор граф!

— Вот, вашсиятельство! — какой-то мужик из посёлка, не замковый, указал на жмущуюся к нему девчонку лет наших четырнадцати. Тут если что это возраст выданья замуж. — Вот она. Дочка моя, Марта. Она кричала.

— Марта! — Я находился в радостном возбуждении, люди чувствовали мою радость (и сами тоже радовались), а потому не боялись, когда я подошёл к ним, взял девчонку за плечи, чуть наклонился и посмотрел в глаза.

— Марта, приветствую! Ты молодец!

— Я-а-а-а… — растеряно потянула девчушка. Из простых, крестьян, может даже крепостных.

— Ты молодец! — продолжил я. — А теперь вспоминай. Вспоминай, давай! — прикрикнул я, но не зло. — Когда ты увидела радугу, о чём ты подумала? Какой была твоя первая мысль?

Телохраны только тут меня нагнали и начали раздвигать народ вокруг, оставляя пустое пространство. Кроме девочки и её отца. Рядом вкопанными встали братцы, их тоже не тронули. Чуть дальше встали подошедшие и тоже всех растолкавшие, семья и военные магистраты. Остальные смотрели из-за их спин, и если бы не парни Сигизмунда, нас бы точно от любопытства раздавили.

— Я-а-а-а-а… — Марта замялась. Ладно, попробуем иначе сформулировать:

— Марта, ещё раз, это важно! — размеренно, спокойно, чтоб не напугать, но с напором произнёс я. — Ты увидела радугу. О чём ты первым делом подумала?

— Я… Обрадовалась… Ваше сиятельство. — Девочка растерялась, не могла понять, чего я от неё хочу, и мне было её немного жалко. Стать центром внимания такого количества людей деревенской девчонке, пусть даже поселковой… И сам граф смотрит в глаза и пытает! И не отвечать нельзя.

— Обрадовалась, — согласился я. — А о чём ты ПОДУМАЛА? Какой была твоя первая мысль?

— Я… Н-н-н-е знаю, ваше сиятельство! — Она испуганно замотала головой, а по щекам её потекли слёзы. — Я правда не знаю, что подумала! Не помню! Просто радуга, и всё.

Я заскрежетал зубами, но нужно было доигрывать. Бог показал расположение, но не назвал заступника. Да и как он может, если нельзя сказать открыто, словами? В глас с неба типа: «Рома, твой покровитель — апостол Адриано!» — из области клинической шизофрении даже для наиверующего из наиверующих. А вот первая мысль ребёнка, который и увидел радугу — её можно интерпретировать. Как — другой вопрос, но как-то можно. Самого бога в покровители — стрёмно, слишком большая ответственность, я ж не святой. Церковь будет только ждать момента, чтоб сожрать, и труд сегодняшний станет сизифовым. А вот какой-нибудь святой, его представитель — уже хорошо, меньше ответственности при тех же бонусах.

— Ладно. Увидела. Обрадовалась, — продолжал давить я. — А затем ты закричала. Что ты закричала?

— Что там радуга… — Слёзы потекли из её глаз сильнее. — Так и закричала.

— Она закричала: «Святая богородица, там радуга», ваше сиятельство, — сделал шаг вперёд отец Марты. Чел понял, чего хотят от дочери. Но один отец — это мало. Нужна массовка.

— Люди! — заозирался и заорал я. — Кто точно слышал и сможет подтвердить, что прокричала эта девочка? Есть такие?

Поднялся гул, но через минуту народ пришёл к выводу, что да, так и было сказано. О чём мне начали говорить множество людей.

— Ваше сиятельство, девочка сказала:. «Святая богородица, там радуга!» — подытожил специально для меня Вермунд, считавший тут, в данный момент, себя самым главным после собственно меня. Наверное, так и есть, ибо он обещал отцу присматривать за мной, и он главный воин, а не простой магистрат. А этим миром, кто забыл, правят воины.