Встали. Почти на то же место. Дождались, пока нас обступит вернувшийся из крестного пути хвост колонны. Теперь мы стояли в центре, а массовка расположилась кругом, чтобы кричать в толпу не надо поворачиваться в одно место. Морось окончательно прекратилась, на востоке показалась дымка тумана, зато небо начало темнеть. Начался закат — огромное светило коснулось краем горизонта. Ничего себе мы тут проторчали! А я ещё думал присягу сегодня принимать.

«А надо ли, Ромик? — спросил меня внутренний скептик. — Нужна ли присяга теперь, когда тебе придётся в Дикие Земли бежать?»

Я не знал, что ответить. План «Б» был разработан, но я не хотел бежать. Бросить всё, забыть всех родных и знакомых, ибо вряд ли когда-нибудь их ещё увижу? Спасибо! Я и так недавно всех родных потерял — терять ещё и эту семью, и этих близких… Ну уж нет! Я и правда буду драться. И план «Б»… К чёрту план «Б». Буду до конца гримасничать, привлекая эмоции и красноречие. Будем ждать знамения завтра — попрошу собраться инициативной группе. Ибо знамения против меня пока тоже нет (например начавшийся ливень или поднявшийся ветер), это даёт шансы выкрутиться. А если вдруг…

— Радуга! Святая богородица, смотрите, там радуга! — раздался девичий визг на грани фальцета, перебивая мои невесёлые мысли. Очень громко кто-то выкрикнул, буквально прорезав давящую тишину.

Магистраты, близкое окружение, а затем народ дальше, дальше и дальше, оглядывались… И начали смотреть в сторону севера, за Светлую. А посмотреть там было на что. Ибо за рекой… Во всю ширь неба наливалась красками полоска радуги. А выше — вторая. А ещё выше, совсем-совсем тонкая — третья. Тройная радуга!

Я и в своём мире только двойную видел. А тут тройная! Куда уж ярче знак?

И небо… Облака всё ещё висели плотной пеленой прямо над нами, на востоке поднимался туман, но там, за рекой, ветер разогнал тучки, и на нас смотрело голубое вечернее раскрашенное семицветьем небо.

— Святая богородица, там радуга! — повторил девичий голосок. — Всевышний с нами!

Люди смотрели и крестились, что-то озадаченно шепча. Я боковым зрением глянул на братцев — на их скулах играли желваки. У обоих. Проиграли, дичь уходит от погони. Но на то они и парни с опытом — проигрывать умели. А церковь, как институт, вообще никогда не проигрывает, лишь берёт вынужденную временную паузу. Уважаю, сложно не потерять хладнокровия, когда ты уже торжествуешь, считая миссию выполненной. Им осталось подождать, когда диск солнца скроется, и всё — я их! Понимали, я бы бодался и далее, перенёс бы представление на завтра, а то и послезавтра… Но всё это было бы не то. Им с таким справиться по силам. Однако сейчас над горизонтом с севера, руша всё, сияло то, что никто и никак иначе, чем ниспосланным чудом, интерпретировать не сможет. Даже в двадцать первом веке большинство поверит, не говоря об этом романтичном духовном традиционном веке.

— Бог любит графа! — раздался первый выкрик откуда-то справа.

— Его сиятельство всё делает правильно! — Ещё один, слева.

— Богоугодные дела творит наш сеньор Рикардо… — А это женский, тоже слева, но чуть впереди…

…Эти и похожие выкрики лавинообразно посыпались со всех сторон, во множестве самых разных интерпретаций. Но мой мозг отщёлкнул, что признания людьми мало. Явление послано МНЕ, и боги на то и боги, что дают тебе рояль, а из кустов ты должен вытащить его сам. Если, конечно, его в этих кустах найдёшь. Если догадаешься, где те кусты. Помню, проходил уже.

— Кто кричал? — выкрикнул я и пошёл в ту сторону, откуда раздался первый выкрик, оставив заторможенных телохранов за спиной, раздвигая людей руками и локтями. — Кто кричал про радугу? Кто первым её увидел?

Люди подавались в стороны, перешёптывались, пересматривались.

— Кто первым выкрикнул про радугу? — допытывался я, ломясь сквозь толпу, как носорог через бурелом.

— Так это, того, ваше сиятельство… — отшатнулся от меня какой-то мужик.

— Я спрашиваю, кто первым увидел радугу?! Где она? Кто она? — выкрикнул я вверх, чтобы больше народу услышало.

— Здесь она! Здесь, вашсиятельство! — Выкрик чуть слева от меня, невдалеке. Я развернулся и пошёл сквозь толпу туда, люди почему-то тормозили и не спешили расходиться.

— Где?