– Давай-ка сочиним с тобой что-то вроде пресс-релиза, Ленни, – сказал Гарри, дочитав статью до конца. – Пусть думают, что я намерен сдаться.

Бердсли сам принес нам еду на подносе.

– Моя клюшка начинает что-то подозревать, – сообщил он. – Она читала сегодняшние статьи в газетах, а ей известно, что когда-то я с тобой хороводился.

– Нам и нужно-то всего пару дней перекантоваться, – возразил Гарри. – Потом я навсегда уеду из этой поганой страны.

– В Испанию намылился?

– Откуда ты знаешь?

– Ничего я не знаю, просто догадался… Ну, из-за этого соглашения об экстрадиции.

– Ну, коли так, тебе можно рассказать и остальное. Я купил в Марбелле виллу со всей обстановкой.

– Здо́рово. Я слышал, там отличный климат. Мой двоюродный брат держит в Фуэнхироле «Английский бар»: настоящие английские завтраки, воскресный ростбиф, английское пиво и заваренный по всем правилам чай для тех, кого одолевает тоска по дому.

– Отлично, – сказал Гарри, искоса глянув на меня.

– Он называется «Английский бар Пита». Ты обязательно должен там побывать.

– Да, конечно. И спасибо, что дал нам пожить у тебя. – Гарри достал из кармана пачку банкнот и протянул Бердсли.

– Ну что ты, Гарри! – Бердсли даже руки поднял. – Не нужно. Я ведь ради старой дружбы.

– Бери, бери. Купишь своей бабе что-нибудь этакое. Пусть будет довольна и не ворчит.

Почти весь день мы работали над текстом нашего сообщения для прессы. Гарри лестью и хитростью заставлял меня высказывать различные идеи, на которые тут же с жаром набрасывался. Мы ожесточенно спорили из-за структуры будущего текста, из-за необходимой аргументации, из-за каждого слова. Привычное, до изнеможения, исследование каждого довода и тут же яростная критика – это напоминало старые добрые времена.

В конце концов нам удалось составить нечто отдаленно напоминавшее искомый документ. Тогда мы прошлись по тексту вместе, и Гарри, пожав плечами, изрек:

– Да. Это, пожалуй, пойдет.

– Ты уверен, что не хочешь немного изменить последний абзац? Тебе он вроде казался сыроватым.