— Ты давай, не умничай и не зли дедулю, а то налетишь на кутак по самые гланды.

— Приятно с интеллигентным человеком поговорить, — хмыкаю я.

— Лариса, — бросает он, отыскав-таки заветную кнопку на селекторе. — Меня нет. Ни с кем не соединять, никого не впускать.

— Лариса, значит? — улыбаюсь я, выйдя из кабинета Печёнкина. — А я Егор.

— Да, — поджимает она губы. — Я тебя запомнила. Придёшь ещё.

Совсем ещё девчонка, тоненькая, неопытная, нескладная. Зато накрашена, причёска, туфельки, юбочка — мама дорогая, как говорится. Неужели этот боров её того? Эх, с кем приходится работать…

— Такая юная и уже такая строгая. Ты как здесь очутилась вообще? Тут же тебя сожрут с потрохами.

— О себе беспокойся, тоже мне, мудрец многоопытный.

Да уж поопытнее некоторых.

— Если обижать будут мне звони, — говорю я с покровительственными нотами. — Записывай телефон.

— Да иди ты, — хмурится она. — Нашёлся здесь ухажёр с потугами на остроумие.

Смотрите какая.

— Записывай давай, а то шеф взгреет, скажет, какого хрена ты Лариса Дружкина не записала телефон Брагина? Ищи, скажет, теперь где хочешь.

Но мои доводы оказываются не слишком убедительными для юной секретарши, и я покидаю её, отправляясь на встречу с Цветом.

Я подъезжаю к «Кавказской кухне» чуть позже, чем мы договорились.

— Ты чего так долго? — недовольно хмурится он. — Ждать тебя.

— Ну, извини, в «конторе» задержался.

— В конторе-на. Мог бы со мной сначала перетереть, а потом уже по конторам бегать. Рассказывай, короче. Ферика видел?

— Видел, — усмехаюсь я. — Был у него во дворце. Сразу за первым секретарём ЦК на аудиенцию попал.

— Что ответил? Сразу скажи, а потом уже подробности набросаешь. Не томи, короче, не в кино.