Цвет тоже всё понимает, и я вижу, как он меняется в лице, и как сжимает кулаки. Воцаряется тишина.
— Считай ведь с самого детства… — шепчет он и выдаёт совершенно неуместную на мой взгляд, но очень эмоциональную словесную конструкцию.
Я выхожу в большой зал. Здесь царит оживление. Сияют хрустальные люстры, хрустит крахмал салфеток и звякают серебряные приборы, задевая фарфор и благородное стекло. Здесь слышится звон золотых россыпей и стоны игроков, шарик стучит по вращающемуся колесу фортуны, и крупье беспристрастными голосами вершат судьбы…
Кто-то рождается, кто-то умирает, а жизнь идёт своим чередом. Кто-то рыдает, а кто-то веселится, и нет в этом ничего, что ещё не случалось в этом мире и того, что бы не случилось снова. Звучит музыка, но я её не слышу, потому что в моей голове разрываются слова ещё не написанной песни…
— Пятьдесят семь штук, о*уеть! — мотает головой Цвет, когда мы с ним и Куренковым заходим в закрома родины. — Включая те, что ты просадил, конечно.
— Блин! Да сказал же отдам! Чё ты начинаешь-то!
— Да ладно, братан, чё ты. Я ж не к тому.
— Каждый раз так не будет, — замечает Роман.
— Да, сегодня пипл на хайпе баблос сливал, — соглашаюсь я.
— Ты на каком языке сейчас высказался? — удивляется Цвет. — Это круче фени по-моему.
— На языке будущего, мля… Комсомол — это передовой отряд молодёжи. Слыхал?
Он не задирается, всем сейчас нелегко, просто легонько хлопает меня по голове. Вроде как и поддержка, и… хрен знает, что ещё…
Домой я еду с Большаком, на его служебной «Волге». Мы сидим с ним сзади, а Лида — на переднем сиденьи. Уже практически утро и такое ощущение, что кончилась сказка моей реинкарнации, потому что сейчас я чувствую точно то, что много раз чувствовал в своей первой жизни — горечь во рту, пустоту в груди и боль в желудке.
Ничего страшного, это психосоматика. Ничего страшного, это скоро пройдёт. Ничего страшного, это просто жизнь и какая, к херам, разница, где она протекает, в совке или, например, в древнем Риме. Человек не меняется и всегда чувствует боль одинаково.
И ещё, раз пошла такая пьянка, как говорится, сегодня я чувствую себя невероятно одиноко. Как снежинка, что мечется на ветру…
Ладно, пофиг. Надо брать жопу в руки и идти дальше. Но только не сегодня, ладно? Завтра. А сегодня просто посижу, ни о чём не думая… Я закрываю глаза и делаю вид, что сплю. А потом действительно засыпаю. Без снов.
Домой я заваливаюсь утром.
— Егор! Сынок! Ну наконец-то, мы уже тут с ума сходим!
Они с отцом поочерёдно тискают меня в объятиях, а Радж… тот просто впадает в истерику и носится, как сумасшедший, сшибая всё на своём пути.
— Тут милиция такое творила! У меня сердце про…