– Ровно четыре, месье.

– А пока мы можем начать разговор, господа. – Атташе французского посольства подался вперед, облокотился о стол и сплел пальцы. В точности как Настя. «Совсем плохо дело, – подумал Дронов – Куда я влез…»

Впрочем, пока ничего страшного не происходило – Тьерри любезно начал с себя, коротко изложив свою военную биографию. О том, что в кавалерии он только начинал, бо́льшую часть карьеры сделав в ином ведомстве, француз совершенно не скрывал и временами прямо сообщал, что о каком-то эпизоде из своей службы рассказать просто не может. По-настоящему растерялся Николай, когда тот как ни в чем не бывало упомянул свою работу военным советником в Халифате. Там французский офицер некоторое время обучал арабские войска, защищающие Суэцкий канал от африканских мятежников. То, что формально принадлежащий Халифату канал – совместное детище Франции и Англии, вовсе не было секретом, как и то, что все три державы заинтересованы в его безопасности. Однако в свете недавних Настиных рассуждений о возможных виновниках взрывов в Ташкенте и Берлине признание Ламбера показалось Дронову важным – и неожиданным. Как толковать подобную обмолвку, майор пока не знал.

– Месье, ровно четыре минуты, – сообщила внезапно англичанка, перебив Тьерри на полуслове.

– Отлично! – Француз плавно нажал на поршень кофейника, опустив пресс, прижав зерна к донышку. – И, Джейн, пожалуйста, присядь уже. Я и для тебя чашку приготовил. Тут ровно семь порций, ни одна не должна пропасть.

– Я не принимаю пищи на службе, месье, – с осуждающими нотками в голосе ответила девушка. – Вам это известно.

– И не принимай, – фыркнул атташе. Подхватив френч-пресс, он принялся разливать кофе по чашкам. – Пищу – не надо. Только кофе.

– Месье…

– Я сам смолол эти зерна. Сам приготовил напиток. Он точно не отравлен.

– Я… – Доу вздохнула. Улыбнулась. – Хорошо, месье.

Она опустилась в свободное кресло – прямо напротив Николая – и взяла свою чашку, почему-то даже не сняв при этом перчаток. Очень осторожно отпила крошечный глоток, будто и впрямь опасаясь, что вместо кофе там окажется кислота. Дронов позволил себе отвлечься ненадолго от тревожных и параноидальных мыслей, чтобы украдкой полюбоваться на девушку. Вечером в посольстве у офицера не было времени толком к ней присмотреться. Между тем маленькая зеленоглазая британка в самом деле была очень красива – хрупкой и холодной красотой фарфоровой статуэтки. Удивительным образом она казалась женственной и изящной даже в своем мужском костюме, а черный пиджак наилучшим образом оттенял белую кожу и золотые локоны. Ничего странного, что французский полковник проявляет знаки внимания к телохранителю…

– Николай Петрович, пейте скорее, – мягко произнесла Джейн, взглянув на майора поверх своей курящейся паром чашки. – Кофе быстро остынет.

– Э-э… да, конечно. – Николай тоже поднес чашку к губам – и едва на выронил ее, осознав, на каком языке обратилась к нему англичанка. – Минуточку… вы знаете русский?

– Немного, – ответила та уже по-немецки. – Лучше, чем итальянский, но хуже, чем хохдойч или французский. Мне показалось, что вы задумались и можете не понять, если к вам обратиться на неродной речи. Пейте же.

– А, да… – Дронов торопливо отпил из чашки, ненароком опустошив ее на две трети сразу.

– Вы полиглот, фройляйн, – заметил полковник Шварцвальд. – Четыре языка?

– И отдельные фразы на нескольких других. – Девушка спокойно кивнула, сделала еще один крошечный глоток. – Служба обязывает. Моя фирма работает со всей Европой, а также с Россией. Я должна понимать своих клиентов без посредника. Как и любой мой коллега. К сожалению, все языки, кроме немецкого, я изучала по ускоренной программе, и мои знания достаточно поверхностны.

– Благодаря контракту со мной Джейн сейчас подтягивает французский. – Месье Ламбер встряхнул опустевший кофейник и отставил его в сторону. – Она быстро схватывает, только с акцентом ничего поделать не может. Но мы работаем над этим. В любом случае, думаю, пришло время дать слово нашему гостю. Николай, вы не против?

– Конечно. – Дронов откашлялся и начал рассказ. У него было время подготовиться, так что, переходя от реальных фактов своей биографии к вымышленным, майор не сбился. И отставные офицеры, и оба полковника слушали внимательно. Наибольший интерес у них конечно же вызвали пушки британского производства, найденные в хокандских крепостях, и описание мятежа все в том же Хокандском ханстве. Здесь Николай рассказал меньше, чем мог бы: о своем путешествии в Ташкент в самый разгар восстания офицер предпочел умолчать. В какой-то момент Павел прервал Дронова и, извинившись, откланялся – ему нужно было возвращаться в российское посольство. Оставшись без незримой поддержки молодого дипломата, Дронов почувствовал себя одиноким корветом во враждебных водах. Опасность в виде, например, каверзного вопроса могла появиться в любой момент и с любой стороны, а помощи ждать было неоткуда.

– Честно сказать, я не разделял надежд на авианосцы, когда их только начинали строить двадцать лет назад, – признал каперанг Сосновский, выслушав подробности штурма Ташкента. – И сейчас сложно сказать, будет ли от них толк в большой войне. Однако в некоторых ситуациях они действительно полезны. Развернуть около города наземный аэродром и перегнать туда самолеты было бы действительно сложнее и дольше. А теперь появились эти крылатые торпеды, запускаемые с аэропланов, – говорят, британцы на учениях такими сожгли списанный броненосец при помощи всего десяти бипланов. Прежде даже дюжина самолетов могла разве что повыбить такелажную команду да расчеты щитовых установок пулеметным огнем – и то если бы им удалось подлететь вплотную. А недавно кто-то додумался приделать к торпедам пару ракетных ускорителей, и их дальность полета выросла чуть не до километра… – Он невесело усмехнулся. – Ну, ничего удивительного, что я не сижу в Штабе Аэронавтики.