Некоторое время меряемся взглядами. Наконец он отводит взгляд. Антоновна сбоку облегченно выдыхает, чуть скрипнув стулом.

— Не собираюсь я никого обманывать, — буркнул в сторону. — Кто же так торгуется? Сразу собираешься уходить, угрожаешь, — возмущается, видимо забыв, что только что сам угрожал кинуть меня.

— Я не люблю торговаться, — сообщаю. — Я знаю настоящую цену моим песням. Она значительно больше, чем прошу я.

— Откуда ты можешь знать? Я предлагаю тебе реальную цену, по две тысячи за первую песню и про коня, за остальные по пятьсот рублей.

Начался конструктивный торг. В результате пришлось скинуть свою цену. Сошлись на четыре тысячи пятьсот рублей за «Так хочется жить», «Коня» и «О той весне», после того, как я объяснил концепцию песни о войне — несколько детей в касках и солдатских скатках поют на фоне военной кинохроники. Остальные четыре песни ушли по три тысячи за каждую. Согласился с дополнительным условием Аркадьевича, привезти ему еще песен. Вижу довольство в глазах Антоновны.

— Не споешь ли те песни, которые уже продал? — спрашивает она.

— Кофе можно? — интересуюсь, наглея.

— Иосиф Аркадьевич, у Вас сливки найдутся? — улыбаясь, спрашивает в спину, отсчитывающего деньги Аркадьевича.

— В холодильнике посмотри, — отмахивается он.

Через некоторое время отхлебываю ароматный напиток и берусь за гитару. Пою «Дальнобойщик», «Маленькую страну» и «Все пройдет».

— Однако, — неопределенно произнес Аркадьевич. — Еще есть? — интересуется.

— Есть дворовые и блатные, — признаюсь.

— Спой, — чуть ли не в унисон попросили оба.

Пожимаю плечами и пою «Кольщик», «Ушаночку», «Ребята с нашего двора» и «Старые друзья».

— У тебя кто-то сидел из родных? — формально поинтересовался Аркадьевич. (Видимо, не впечатлился от этих песен).

— Нет. Много знакомых сидело и сидит, — признаюсь.

— Какую песню ты пел на вашем концерте? — не унимается Антоновна.

— Про бабушек, — отчего-то смущаюсь.

— Спой, — предлагает и объясняет Аркадьевичу о нашем концерте к 8-му марта.

Пою про бабушек. Взрослые внимательно слушают.