— Кто играет? Не ты? — останавливает магнитофон по окончании песни и спрашивает меня.

— Один профессиональный музыкант, — отвечаю.

— Хм, не плохо, — признает, — давай тогда и другие песни на пленке послушаем, — принимает решение и запускает магнитофон.

«Не вдохновился моим исполнением», — догадываюсь.

Аркадьевич, отойдя от магнитофона, прослушивает все записи. Потом выключает и поворачивается ко мне.

— Какие разноплановые песни. Все твои? — не выдерживает он.

Молча смотрю на него и киваю.

— Я бы не решился показывать их профессионалам, если бы это был плагиат, — наконец сообщаю ему.

— Спой под гитару про коня, — предлагает он.

Пою «Коня», потом и другие песни по его просьбе. Наконец он подходит к главному вопросу:

— Сколько ты за них просишь?

Передаю слово в слово то, что уже озвучил Аде Антоновне.

— Ого! — восклицает и, обращаясь к ней: — Ничего себе аппетиты у современной молодежи! — Зачем тебе столько денег? — спрашивает, хитро глядя не меня.

— Овес нынче дорог, — отвечаю репликой Бендера.

Аркадьевич тонко захихикал. «Тоже знает Ильфа и Петрова», — мысленно отмечаю.

— Я могу тебе заплатить тысячу рублей за все песни, — предлагает.

Встаю, задвигаю стул и беру со стола конверт с нотами.

— Извините, что отнял у Вас время. Пленку отдадите? У меня в Москве еще много дел, — смотрю угрюмо на него.

— Пленку-то отдам. А если эти песни прозвучат потом где нибудь? Что будешь делать? — хитро сморит на меня.

— Я могу даже оставить пленку и уйти без нее и без денег. Но могу сообщить, что обманув меня сейчас, в будущем Вы потеряете больше. Я не злопамятный, но память о зле у меня хорошая. А жизнь сегодня не заканчивается, — сверлю его взглядом.