На противоположной стороне зала стоял еще один человек – он держал в руке пистолет, нацеленный на Чарли. Его лицо скрывал белый капюшон, но Прист узнал его по фигуре – это был тот самый мужчина, который вторгся в его поместье. Он кивнул и пистолетом показал на стул с высокой спинкой, стоящий в углу. Прист подошел к стулу и сел. Впервые за несколько дней голова у него была ясная, и им владело странное чувство покоя.
Открылась еще одна тонущая в полумраке дверь. Никто не сдвинулся с места. Вошедшая в зал Джессика сделала несколько шагов вперед и осмотрелась. Она увидела огромный стол, мужчину в капюшоне, стоящего на противоположной стороне, Приста на стуле в углу, темную фигуру за столом.
– Кто вы? – Голос Джессики дрожал, но чем это вызвано, гневом или страхом, трудно было сказать наверняка.
Как и Чарли, она сбросила капюшон.
Выражение паники на ее лице и выжидательный взгляд, направленный на него, заставили Чарли отвести глаза. Он знал, с чем ей предстоит столкнуться, какое жестокое предательство ее ждет.
Фигура за столом медленно встала, и ножки отодвигаемого стула царапнули мраморный пол. Хорошая акустика просторного зала десятикратно усилила этот звук.
Мисс Эллиндер остановилась как вкопанная.
– Джессика, – сказала женщина, сидевшая за столом.
Несколько секунд все стояли, не шевелясь.
Люсия Эллиндер повернулась лицом к своей дочери. В «Дауэр-хаусе» она показалась Присту слабой, хрупкой, призрачной и заслуживающей сочувствия. Теперь же перед ним была властная леди в расцвете сил.
– Что… что ты здесь делаешь? – Джессика запнулась, шокированная.
Люсия Эллиндер улыбнулась.
– В каком-то смысле я всегда была именно здесь.
– Но… папа…
– Он очень болен, дорогая. Очень болен. Но мы же бойцы, верно?
– Я не понимаю.
– Разумеется, понимаешь, Джессика. Ты все понимаешь.
Джессика поглядела на Чарли. Ему по-прежнему было трудно смотреть ей в глаза.
– Мне очень жаль, Джессика, – сказал он. – Это она. Она и есть Поденка.
– Похоже, вас это нисколько не удивляет, мистер Прист. – Люсия Эллиндер повернулась к нему.