Гейб наверняка был на тренировке по теннису, но я обвела глазами комнату, чтобы в этом убедиться. Папа чуть мягче сказал: у всех свои таланты. У тебя талант к учёбе. Не дай ему пропасть.

Резкий всплеск адреналина заставил меня продолжать спор. На Гейба, сказала я, ты не орёшь, даже когда он проиграет турнир.

В теннис-то? – тон отца сочился презрением. Теннис – это просто игра, увлечение. Твой брат же не Майкл Чанг, верно? Максимум ему позволят участвовать в местном чемпионате.

Искренность этого уничтожающего признания заставила меня замолчать. До конца семестра я из кожи вон лезла, чтобы отыграться за ту контрольную, и в конце концов мой папа получил своё «отлично».

Что такое, детектив? Да, эта формулировка меня и саму удивила. Мой папа получил своё «отлично». Но я всю жизнь так себя чувствую – как будто проживаю её ради кого-то другого. Сначала ради родителей, потом Оли, а теперь вот ради Винни. Собственно говоря, я так привыкла двигаться на автопилоте к какой-то внешней цели, что никогда не останавливалась, чтобы подумать, куда я сама хочу попасть.

Послушайте, мне тридцать семь лет, и я не сомневаюсь, что мы все согласны – нельзя же винить родителей за то, кто мы теперь. Но, думаю, в этом и суть. Я так и не повзрослела. Я навсегда осталась неуверенным в себе подростком, который не осмеливается мечтать о чём-то своём и жаждет одобрения со стороны кого угодно.

Учитывая, как папа относится к Гейбу, вы, должно быть, удивитесь, с чего бы он вдруг решил переехать в Чикаго и поселиться рядом с сыном. Это решение и меня поразило – я и не подозревала, что речь идёт уже о продаже дома и что я столько всего упустила, работая на Винни.

Если совсем коротко, папино решение стало результатом многомесячной кампании, которую вели Гейб и его жена Прия. Как только они обнаружили, что папины хронические боли в коленях и тазобедренных суставах – результат многолетних беговых тренировок – усилились, вынуждая его отказаться от ежедневных прогулок, они решили принять меры. Прия нашла хороший новый кондоминиум в двух остановках от их таунхауса, рядом со спортзалом с бассейном, который папа мог бы посещать вместо беготни по тротуарам. Она расписывала все удобства, сильно приукрашивая и непременно подчёркивая, как они с братом хотят, чтобы папа был рядом, чтобы он говорил на мандаринском с Аджаем, который скоро родится, и его будущими братьями и сестрами, а ещё обещала, что они ни за что не будут вешать на него детей.

На годовщину маминой смерти Гейб и Прия прилетели, размахивая свидетельством от риелтора, друга Гейба, доказывающим, что квартира очень хорошая и определённо стоит таких денег.

Услышав все это, я ощутила чувство вины, да, но вместе с тем и зависть. Моя дружелюбная и отважная невестка стала называть моих родителей мамой и папой с того самого дня, как Гейб сделал ей предложение. С другой стороны, Оли ворчал на меня даже из-за того, когда я вскоре после похорон сообщила ему, что наняла папе домработницу и собираюсь сама ей платить.

И папа согласился? – спросила я Гейба по телефону. Вот так просто?

Мой брат помолчал. Нет, ушло несколько месяцев, чтобы его убедить, но в конце концов, да, он согласился.

Извини, что была так занята, сказала я.

Да, да, сказал он. Ава работает, ничего нового.

Ты так много сделал для папы после маминой смерти. Прости, что не помогала.

Оглядываясь назад, я слышу в своем голосе мольбу. Спроси меня, хотела сказать я. Спроси меня, почему я так много работаю. Спроси меня, что я делаю. Спроси меня, что не так.

Слава Богу, он не спросил.

Да ладно тебе, сказал Гейб. У тебя ещё будет достаточно времени.

Как вы уже поняли, детектив, избегать конфликтов – главная заповедь семьи Вонг.

На следующий день мне пришло письмо от фэшн-журналиста. Она наткнулась на наш магазин eBay и настолько впечатлилась ассортиментом, что захотела взять у меня интервью. Я не знала, как она выследила меня, учитывая, что я оплатила услуги по удалению из Интернета всей личной информации обо мне. Ничего не ответив, я удалила сообщение и проверила онлайн-форумы.