Селезнев хмыкнул. Ясное дело. Если сейчас не обратит Калач внимания на это, то завтра его самого преспокойно замочат. Король выдержал паузу, глядя на Селезнева, и тот затих.

   – Вопрос о том, что именно здесь делал Лазарь без … – Король вначале хотел сказать «без моего ведома», но, вспомнив «мы» Грека и его взгляд, сказал, – нашего ведома.

   – И о чем с ним говорил Мастер, – снова не выдержал Селезнев.

   – И о чем с ним говорил Мастер, – сказал Король. – Мастер вообще наша проблема. А вот убийцу Лазаря нам нужно представить не позднее чем через сутки.

   – А если не найдем? – спросил Качур.

   Король молча развел руками.

   – Они что, сюда своих для разборки пришлют? – иронично спросил Селезнев. Он неплохо представлял себе расклад сил и понимал, что так быстро сформировать группы и перебросить их в город Калачу будет очень непросто. Тем более что исход разборки неоднозначен.

   – Я думаю, он попытается сход собрать.

   – Ну и что? – Качур тоже неплохо владел обстановкой.

   – Пусть он докажет, что это Король приказал всех перестрелять. Лазарь приехал сюда, никого не предупредил и то, что нарвался на пулю – его проблемы.

   Грек не вмешивался. Он даже получал удовольствие от услышанного. Все-таки Король молодец. Еще пару лет назад бригадиры разговаривали бы на смеси воровского с матерным, а сейчас, даже в отсутствии женщин, изъясняются вполне прилично. Становятся европейцами. Это раньше они хмыкали, когда Король ходил на теннисные корты и бегал по вечерам трусцой, как американский президент. Сейчас они уже и сами начали посещать зал тренажеров, а Селезнев, даже школу толком не закончивший, отправил своего сына на учебу в Англию.

   Грек и сам многому научился у Короля, но прекрасно видел, что и Королю еще стоит поучиться у него и других бригадиров.

   Король думает, что есть время мира и время войны. Ошибочка. В их жизни не может быть мира. И рук чистеньких тоже быть не может.

   При всей внешней невозмутимости, Грек был возбужден. Занимаясь беднягой Карасем, Грек хотел, помимо всего прочего, преподать урок своим ребятам, но неожиданно сам проникся этим давно не испытанным чувством – мучить человека. Он и сам становится слишком цивилизованным.

   – Я договорился с Симоненко – он нам мешать не станет, а в поисках убийцы даже поможет.

   – Симоненко нам мешать не станет только до тех пор, пока, по его мнению, не страдают невиновные, – подчеркнуто спокойно сказал Грек.

   Это знали все присутствующие. Знали очень хорошо, как и то, что в этом месте сходились убеждения Симоненко и Короля. И все присутствующие очень хорошо знали Грека, чтобы решить, что фразу эту свою о невиновных он произнес просто так, для поддержания разговора. Король это тоже почувствовал и начал догадываться о природе странной улыбки на лице Грека.

   Бригадир придумал что-то, что поставит Короля перед выбором. А, зная Грека, Король мог себе представить, что выбор будет достаточно болезненным для него, Короля. Грек продолжал подталкивать Короля к тому, чтобы первому задать вопрос, попросить у Грека совета. Это понимал Король, и это знал Грек. Но вмешался Селезнев:

   – Ты все загадками говоришь. Я ведь по лицу вижу, что ты уже чего-то задумал. Давай колись.

   Грек на мгновение прикрыл глаза, что в таких ситуациях выдавало его сильное неудовлетворение. Качур улыбнулся – Селезнев снова ляпнул не вовремя. Грек запомнит, что Селезнев подпортил ему сценарий разговора. Бедный Селезнев.