Он очень хорош в этом. Не… Может быть, не очень умело, но он полностью отдается этому, так тщательно, так шумно в своем полном, изумленном наслаждении актом, мной. Мои бедра выгибаются, и ему приходится удерживать меня, нести меня через наслаждение. Это длится больше тридцати секунд. Это длится больше трех минут, может быть, больше десяти — но мои бедра дрожат, моя киска спазмирует, и я начинаю кончать, как океанская волна, и когда я думаю, что удовольствие наконец-то утихает, он вводит в меня два пальца, и мои бедра вздрагивают, потому что это ещё не конец. Весь мой мир кружится. За последние двадцать минут я официально испытала больше оргазмов, чем за последний год.

Пальцы всё ещё во мне, он смотрит вверх, глаза мягкие и искренние, и его зрачки поглощают меня. — Спасибо.

Ох. — Я думаю… — Я прочищаю горло. Мой голос остается колючим. — Может быть, это я должна благодарить тебя.

Он качает головой и приподнимается надо мной, балансируя на одной руке, и мои глаза расширяются. Он гладит себя другой рукой, глядя на мою грудь с изумленным выражением лица. — Это так хорошо, Мара. Ты так хороша. Почему ты хочешь, чтобы это было быстро? — Он наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня снова, облизывая внутреннюю часть моего рта, покусывая горло. — Я просто хочу, чтобы это длилось долго, — шелестит он о мою кожу.

Я понятия не имею, что он имеет в виду. Я не хочу, чтобы это было быстро. Я никогда этого не говорила, но он продолжает говорить мне, что…

Кроме того, что я сказала. Черт, я так и сказала. Только не ему. — Ты слышал меня.

Лиам занят. Облизывает один из моих сосков. Нежно покусывает. Снова лижет. Делает фантастическую работу.

— Ты слышал меня, — повторяю я. Я запускаю палец в его волосы, чтобы замедлить его. — По телефону.

Он останавливается, но не поднимает головы. Его дыхание, теплое на моей груди, заставляет меня дрожать. — Помнишь, как я нашел тебя в своей ванной? С тех пор я не перестаю думать о твоих сиськах…

— Лиам, ты слышал, как я рассказывала своим друзьям о… — Он сейчас занят сосанием нижней части моей груди, но по какой-то причине я не могу заставить себя повторить слова. — О том, что я хотела, чтобы ты сделал. Ты слышал меня.

Он смотрит вверх. Он раскраснелся, возбужден и прекрасен как никогда. — Я могу это сделать, Мара. Я могу сделать это для тебя. То, что ты хочешь.

— Я не… — Это ужасно. Я отталкиваю его, но он едва сдвигается с места. — Если это какая-то благотворительность, то мне не нужен трах из жалости. Я вполне способн…

Он берет мою ладонь и проводит ею по своей груди, по животу, пока его член не становится горячим в моей руке. Он массивный, и почти автоматически мои пальцы смыкаются вокруг него. Лиам гримасничает, прикусив нижнюю губу, и я вдруг понимаю, что он прикасался ко мне самыми разными способами, но я ещё не прикасалась к нему, вообще не прикасалась. Это кажется печальным, несправедливым и невыносимо глупым. Нужно что-то исправлять.

— Это выглядит так, будто бы я тебя жалею?

Нет. Нет, определенно нет. Но. — Я не знаю.

По собственной воле моя рука начинает двигаться вверх и вниз по его длине, простыми движениями, от которых он задыхается и закрывает глаза. Его губы раздвигаются, когда я обвожу большим пальцем влажную головку. Рука, на которую он опирается, дрожит. Заметно.

— Давай, Мара. — Его бедра двигаются. Входит и выходит из моего кулака. Он приближается. Приближается к чему-то. — Ты должна знать.

— Знать, что?

— Как трудно было, блядь, держать мои руки подальше от тебя. Как сильно я хотел этого, почти с самого начала.

Ох.