Затем явно взяла себя в руки: выдохнула ещё раз, покачала головой. Сказала:

– Я оказалась права. Мой бывший – гнусный мерзавец и подонок! Но в данном случае он обхитрил сам себя! Впрочем… Давайте-ка я лучше просто вам покажу.

Лорды, уже почти традиционно переглянувшись, закрыли глаза даже не ожидая команды.

Перед лицом лорда Дилени посветлело, появилась картинка. Вначале как всегда нерезкая и туманная, затем – чёткая и контрастная. Даже как-то нереально чёткая и контрастная. Однако он не удивился, что видно всё в мельчайших деталях – вовремя вспомнил, что зрение у воронов куда острее, чем человеческое.

Вот к нему навстречу стремительно ринулась стена замка, и он преодолел её в каких-то тридцати футах над зубцами. Над небольшим внутренним двором сделал круг. Затем сел на крышу башни, оказавшейся у дальней стены замка.

Только теперь лорд Дилени осознал, что все эти чёрные мешки, валяющиеся по всему двору – остатки трупов. Ну правильно: ведь тела ящеров разлагаются за сутки-другие, до состояния омерзительно воняющей серо-зелёной жижи, высыхающей затем в омерзительно же шелушащиеся струпья, напоминающие такыры полупустынь, и единственное, что после ящеров остаётся – кольчужная рубаха, сапоги, да штаны… Кое-где валялись и явно выпущенные из рук – тьфу ты, лап! – клевцы, щиты, палицы и булавы.

А ещё его новое обострённое зрение позволило разглядеть, что небольшие чёрные пятна, тоже валяющиеся по всему пространству мощёного брусчаткой двора – трупы птиц! Похоже, тоже воронов. И трупы эти тоже уже превратились в плоские, словно приплюснутые гигантским кулаком, пучки перьев.

Словно айсберг в заштилевшем полярном, сером и угрюмом, море, одиноким грозным монументом посреди двора возвышалось ещё одно чудище, сделанное Предтечами. Лорд Дилени сразу узнал его: пушка! И груда ящиков: со снарядами.

Вот оно как. Не собирался, стало быть, чёрный Властелин спокойно смотреть, как его окружают, и готовятся уничтожать… А припас «сюрприз»: чудовищный ответ.

Лорд огромным усилием сдерживал рвущиеся на язык вопросы. Но отлично знал свою супругу: понимал, что на полумерах она не остановится, и доведёт начатое до конца. И точно: не прошло и минуты, как носитель зрения снялся с крыши, и влетел в огромный проём распахнутых настежь дверей – похоже, парадный вход в хозяйские покои. На полу анфилады весьма скромно обставленных залов, голые стены которых даже не были прикрыты хотя бы символическими гобеленами, или декорированы развешенным оружием, тоже повсюду громоздились ворохи одежды. А вот эти странные волосатые комки, как понял лорд Дилени – останки личной гвардии чёрного Властелина – стало быть, гигантских обезьян!

Носитель зрения влетел в тронный зал. Понять, что это именно он, оказалось несложно: в дальнем конце, на возвышении из трёх ступеней, этот самый трон и стоял.

На полу под ним лежала тоже груда одежды – похоже, тот, кто носил её, до последнего момента пытался усидеть на атрибуте верховной власти… Но не сдюжил: грохнулся к подножию массивного и покрытого затейливой резьбой почерневшего от времени деревянного кресла. Единственное, что отличало эту кипу одежды от остальных – то, что внутри находился скелет. Ворон, влетевший в зал, облетел его по периметру, а затем, явно по приказу леди Евы, опустился на трон, возле трупа павшего владыки. Затем слетел и вниз – к останкам.

Зрелище не впечатлило. Лорд Дилени видел скелеты и трупы, в том числе и полусгнившие, десятки, если не сотни раз. Ничего необычного: широко открывшийся рот, чёрные провалы глазниц, шелушащиеся ошмётки пергаментной кожи на щеках…

Тьфу!

Носитель зрения прыгнул к голове ближе – от скачка зрение непривычно дёрнулось. А вот они с носителем и запрыгнули на грудь трупа. Леди Ева заставила птицу внимательно и пристально, то одним, то другим глазом, ещё и двигая головой и телом, осмотреть череп лежащего навзничь мертвеца. Затем заставила ворона даже клюнуть медальон, оказавшийся на массивной золотой цепи там же – на груди. Клевать пришлось несколько раз, но результат оказался достигнут: медальон раскрылся.

Внутри оказались два портрета. На одной – миловидная девушка, почти девочка. На другой – младенец. Пухлощёкий, когда-то, вероятно, румяный – но сейчас, когда цвета, похоже, от времени, потускнели и выцвели до чёрно-белого, вместо румянца имелась только чуть более тёмная серая поверхность.

Зрение почему-то вдруг стало как бы затуманиваться, и пару раз птица, похоже моргнула, пытаясь восстановить его резкость и остроту. Но этого не произошло, и вот уже носителя зрения повело в сторону – словно у него закружилась голова. А вот зрение спрыгнуло (Скорее, даже, свалилось!) с груди трупа, и вдруг… Исчезло!

Лорд Дилени настороженно дёрнулся, и поспешил открыть глаза – подумал, что им может угрожать опасность, и леди Ева так зовёт их на помощь! Но вокруг было всё так же тихо и безмятежно: картина первозданной природы, которую, если честно, людские страсти нимало не волнуют, так разительно контрастировала с теми видами запустения, и промозглого ощущения могильника, что лорда пробрала дрожь: он передёрнул плечами, надеясь, что лорд Борис, всё ещё сидевший с закрытыми глазами, этого не заметит.

– Лорд Борис! Открывайте глаза. Сеанс окончен. – голос леди Евы казался нарочито спокойным. Значит, в её душе сейчас этим самым спокойствием точно не пахнет.

Лорд Борис проморгался: