И изобразила реверанс! Тваю мать. В короткой светлой маечке с какой-то дурацкой надписью на французском языке, с кобурой под мышкой, из которой выглядывала рукоять «Вальтера», в длинных бриджах и в крепких, но явно потертых кедах, реверанс смотрелся весьма сюрреалистично. Добавьте сюда четыре остывающих трупа неподалеку, и получите полную картину.

— Вообще-то короткое имя, что я вам только что сказал, леди, используется только для знакомства с девушками, — меня еще потряхивало, но сейчас организм ударился в другую крайность — мне просто стало безумно легко и весело. Хотелось дурачиться бегать, прыгать. Даже петь. Это при том, что я вообще (в принципе, никогда, ни при каких обстоятельствах!) не пою. Вот и шутки у меня пошли дурацкие: — Полное имя я использую редко, ибо оно слишком известно!

— Не сомневаюсь, — Марта усмехнулась. А потом вдруг резко, почти без замаха, влепила мне пощечину. Да так, что голова моя качнулась в сторону и я с трудом устоял на ногах. Пришлось даже сделать несколько шагов назад и в сторону, чтобы сохранить равновесие. — Ну как? Полегчало?

И голос такой невинный. Спокойный. И очень-очень холодный.

— Угу, — игривое настроение слетело. Мозги, словно по щелчку, встали на место. Стало стыдно. Я вздохнул, потер щеку, что горела огнем, прошипел что-то нелицеприятное, но, со вздохом, признавая свой идиотизм, протянул руку для рукопожатия: — Извини. Артур Токарев.

— О! — рыжая с видимым удовольствием сжала мою ладонь. — Русский?

— Угу, — я не пытался вырвать ладонь, хотя рука девушки с каждой секундой сжимала ее все сильнее. Отвечать ей тем же я ее не собирался. Приходилось держаться, изображая каменное лицо, пытаясь справиться с болью и мысленно костеря эту недотраханную сучку на все лады. И улыбаться слегка виновато. А что еще мне оставалось?!

— Под Балалайкой ходишь? — неожиданный вопрос застал меня врасплох. Я даже на секунду про боль в сжимаемой руке и в ушибленном плече позабыл.

— Извини?

— Что тут непонятного? — Ред глядела мне прямо в глаза. Учитывая, что мы были примерно одного роста, это было не так уж и сложно. Я только сейчас обратил внимание на ее лицо — правильное, красивое. Серые глаза, которые сейчас внимательно изучали мое лицо, очевидно, пытаясь найти в нем признаки лжи или даже фальши. Изящный, маленький, чуть вздернутый нос, тонкие губы, пухлые щечки… Портил картину только глубокий, длинный уродливый шрам на левой щеке. Неправильно, некрасиво зашитый, он притягивал взгляд, убивая все очарование приятного лица.

— Ты не знаешь, кто такая Балалайка, — после пятисекундного изучения моего слегка офигевшего лица, она уже не спрашивала, она утверждала. — Как ты вообще попал сюда?

— Сюда, это, куда? — задал я давно мучивший меня вопрос, оставив всяких «балалаек» на потом.

— В Роанапур!

— Куда?!

Девушка моргнула несколько раз, и, кажется, от неожиданности, даже отпустила мою руку. Несколько секунд неверяще смотрела мне в глаза, потом отвернулась, взъерошила себе волосы, стоя ко мне спиной. Помолчала пару мгновений, очевидно, пытаясь успокоиться.

— Ты вообще с луны свалился, что ли?

— Не уверен, — абсолютно честно ответил я, поймав себя на том, что любуюсь ее гибким станом и рельефными округлостями тугой попки.

Пришлось даже зажмуриться, выбрасывая неуместные мысли из головы.

Захотелось курить. Я похлопал себя по карманам, в поисках очередной пачки. В этот момент, пальцы наткнулись на утолщение во внутреннем кармане куртки. Я вытащил на свет божий конверт, в котором оказался мой загранпаспорт, с отметкой о выезде в Таиланд, виза, и несколько билетов. Получалось, что всего четыре часа назад я на автобусе прибыл в город Роанапур! Но я-то этого нифига не помню!

— Вот, — обрадовалась Марта, неведомо когда оказавшаяся рядом, и укоризненно указывающая на билеты в моих руках. — А говорил, что не знаешь куда приехал. Вот же, конечная станция указана!