– Клаудия гордилась бы тобой, потому что любила тебя. Она, несомненно, хотела бы, чтобы ты был счастлив, осуществил свою мечту.

Зандер не мог позволить Габи в это поверить. Он решил, что не поделится всей правдой, потому что не может предать память Клаудии, но необходимо, по крайней мере, разрушить у Габи неверное мнение о нем.

– Моя жена не разделяла мои мечты и амбиции. И мне потребовалась ее смерть, чтобы добиться преуспевания. Хуже всего то, что я наслаждался этим – каждым шагом моего пути к успеху. Мне нравилось все это. Так кто же я после этого? Не нужно, не отвечай. Я и сам знаю. Это делает меня первостатейным подлецом.

Наступила долгая тишина. Зандер не сводил глаз с темных волн, гребни которых освещал лунный свет.

Наконец Габи произнесла:

– Нет, это не так!

– Тебе легко говорить.

– Вообще-то, нелегко, потому что я понимаю, что ты чувствуешь. Я знаю, каково это, когда жизнь извлекает выгоду из смерти.

Ее голос был исполнен грусти, и Зандер подвинулся ближе. Теперь они сидели плечом к плечу.

– Моя мать была наркоманкой. Алкоголь, наркотики, вечеринка за вечеринкой… Даже когда родилась я, она ничуть не изменила свой образ жизни. Она просто всюду таскала меня с собой. Мой отец был торговцем наркотиками. Я его почти не знала. В конце концов его убили в тюремной драке. А моя мать катилась все дальше по наклонной плоскости. Она разбила сердца моих бабушки и дедушки. Приходила домой только тогда, когда ей нужны были деньги или когда ей требовалось оставить меня с кем-то. Иногда она бросала меня на день, иногда на неделю, иногда на месяц…

Сердце Зандера сжалось от гнева и боли за маленькую Габи, которую горе-мать таскала туда-сюда, и девочка не знала, где окажется в следующую минуту. Неудивительно, что Габи прежде всего искала в своей жизни чувства стабильности и защищенности.

– В общем, когда мне было семь лет, моя мать в очередной раз оставила меня с бабушкой и дедушкой и не вернулась. Нам сообщили, что она умерла от передозировки. И знаешь что? Когда я узнала о ее смерти, моей первой мыслью было: «Может, я теперь смогу навсегда остаться с бабушкой и дедушкой – там, где сытно и безопасно». Если ты считаешь себя подлецом, то кто же тогда я после такого?

– Ты человек, Габи. Ты тогда была ребенком. Твоя мать, которая должна была заботиться о тебе, не могла обеспечить тебе заботу и защиту. Так что это была совершенно естественная реакция. Здесь нет твоей вины.

– Это всего лишь умозаключения. Но они не сотрут чувство вины в моей душе. Хорошая или плохая, но эта женщина была моей матерью, и ее смерть принесла мне пользу – подарила родной дом и любовь, которой мне не хватало. Так что мне тоже знакомо то, что ты чувствуешь из-за смерти Клаудии. Но я уверена, что Клаудия не стала бы досадовать из-за твоего успеха. Она любила тебя, а ты любил ее. На свете нет ничего важнее. Не уверена, что у нас с матерью было хотя бы это.

Вот только Габи до сих пор не знала всей правды. Когда-то Зандер и Клаудия любили друг друга, а затем его любовь угасла, иссохла, отчего стала заметнее разница между их взглядами на жизнь. Но это – его крест, который нужно нести. В данный момент важнее помочь Габи разобраться в ее таких непростых чувствах к матери. Зандер понимал, что она не станет выслушивать пустые банальности, а потому заговорил, тщательно взвешивая каждое слово:

– Не буду притворяться, что знаю, каково было твоей матери, но наркозависимость – очень страшная вещь. Она меняет людей – меняет их приоритеты и саму их природу. Это может заставить их сознательно совершать безнравственные поступки.

Габи кивнула.

– Знаю. Но как бы мне хотелось, чтобы моя мать посчитала то, что у нее есть я, достойной причиной изменить свою жизнь к лучшему. Жаль, что я оказалась для этого недостаточно хороша.

– Ты тут ни при чем. Вся вина лежит на твоей матери.

– Мне так не казалось.